Потом только выяснилось, что ей обещали конфету и куклу с закрывающимися глазами, если она пойдет с добрыми «дядей и тетей».
Тех даже и допрашивать не стали. Еле-еле утихомирили разбушевавшихся агентов, которые кричали, что во всем надо разобраться, требовали доставить их в Минск. Отряд неожиданно и молниеносно разделился на три части. Одни требовали «не спешить и разобраться во всем», другие требовали «немедля арестовать», а третьи, которых было больше других, стояли, молча, поводя глазами то в одну, то в другую сторону.
Спор прекратил Герасим Зарембо. Он и двое пареньков подошли к продолжавшим бушевать мужчине и женщине, взяли их под руки. Молча. Мужчина упал, забился на земле, колотя ногами во все стороны. Женщина молчала. Потом, когда мужчину подняли с земли и понесли в лесок, пошла за ним. Сперва шагала медленно, потом ускорила шаг, обогнала всех.
Через несколько минут раздались выстрелы.
Было и страшно, и противно. Долго все шли молча, стараясь не глядеть друг на друга.
Ближе к ночи вошли в большой лес.
Миронов такого не видал никогда. Деревьев обычных, которых было много в каждом лесу, тут почти и не было. Все больше какие-то прежде невиданные, грузные, вроде искореженные, оседающие под тяжестью веток и листвы.
Только сейчас Миронов осознал, что животные встречаются тут чаще, чем в лесах, где ему приходилось бывать прежде, и ведут они себя спокойно, не убегая, увидев людей. Странные животные, странный лес, подумал Миронов, и, увидев приближающегося деда Рыгора, спросил:
— Это куда ты нас привел, в какое царство?
Тот довольно ухмыльнулся:
— Нравится? Тута прежде, понимаешь, все императоры да цари охотились. Место заповедное. В прежние-то времена даже одному-единственному сюда войти вряд получилось бы, а сегодня, вишь ты, таким табором вошли, и все ничего. Война, — развел он руками. — А место это называется Беловежская Пуща. Место тихое.
Разговаривая с Мироновым, дед присел, и Миронов расположился рядом. Дед Рыгор сноровисто скрутил «козью ножку», закурил, продолжил:
— Я так кумекаю, что след наш вряд ли кто заметит. Уж больно много тут и машин прошло, и танков, да и людей много прошло, так что следом больше, следом меньше — никто и не подумает нас искать.
— Это ты говоришь, чтобы я меньше боялся? — невесело усмехнулся Миронов.
— Боится, парень, любой человек, если он нормальный и на голову не больной, — спокойно пояснил дед. — Тут о другом дело. Тут проще схорониться так, чтобы никто не нашел, отсидеться, пока там все…
И замолчал.
— Пока не кончится? — спросил Миронов.
— Ну… да…
Отвечал дед Рыгор неохотно, и видно было, что он тоже не очень понимает, что будет дальше.
Да, он этого и не скрывал:
— Ты видел, сколько германцев тут, сколько машин у них, сколько пушек, сколько танков? Ты у нас столько видел хоть раз?
Миронов хотел возразить, сказать, что ни он, ни дед Рыгор на парадах не бывали, и не могут знать, сколько танков у советской власти, но понял, что такой ответ никому не нужен, даже ему самому. Потому что главный вопрос, если не врать себе, звучит так: сможет ли Красная армия остановить немцев и начать свое наступление?
И знал Петр Миронов, что ответа этого пока не знает никто, включая и товарища Сталина в Кремле, в самом сердце Родины.
Помолчали, потом дед Рыгор, докурив, поднялся и сказал:
— Вы тут располагайтесь, а я прогуляюсь трохи. Дружок у меня тут живет. Давно не виделись, — и, пройдя шагов двадцать, исчез в кустарнике, двинувшись в лес.
Вернулся дед, когда уже рассветало. Привел корову и лошадь, тащившую телегу, загруженную мешками с мукой и картошкой, и передал совет «дружка» — сидеть тихо:
— Немцев вроде нет, а днем лучше никуда не выглядывать.
Позднее дед собрал несколько человек, отбирая по признакам, ведомым ему одному. Из мешка, висевшего за спиной, он вытащил четверть, заполненную мутноватой жидкостью, внешний вид которой отозвался и тоской, и радостью в душе большинства мужиков, и большой шмат сала.
Радостью — потому что вот она, родная, а тоской — неведомо, когда сами ее выгоним из свеклы или, дай бог, из пшена. Правда, никто и слова не промолвил.
Кто-то быстренько организовал кружки, кто-то мигом напластал сало, лук и хлеб — выпили.
Дед Рыгор сразу же взялся за бутыль:
— Чтобы между первой и второй пуля не пролетела!
Однако после «второй» бутыль плотно заткнул туго свернутой бумажкой и отставил в сторону:
— Докладываю!
И бодро, правда, то и дело отвлекаясь на подробности, начал обрисовывать обстановку. Обстановка была — хуже некуда. Немцы, казалось, ушли далеко вперед, однако выяснилось, что это были передовые отряды, преследующие Красную армию и добивающие ее.