Правда, Дуайт надеялся, что скоро тень Кэрол покинет это место навсегда.
Он повернулся и увидел незнакомку, которую сопровождал мужчина, также ему не знакомый.
– Мы искренне сочувствуем вашей потере, мистер Эверс, – сказал мужчина, прижимая к груди шляпу. – Такое горе!
Дуайт кивнул:
– Вы правы, уважаемый! Смерть – это ужасно. Даже тогда, когда умирают старики. Что же говорить о молодых?
Женщина взяла Дуайта за руку и сжала ее.
– Мистер Эверс! – проговорила она. – Если вам когда-либо потребуется женская помощь… потребуется то, что может сделать только женщина, дайте нам знать.
– Барбара! – прервал ее мужчина, щеки которого вдруг пошли красными пятнами.
Дуайт улыбнулся.
– Все в порядке, мой друг, не смущайтесь. Вы бы удивились, если бы узнали, сколько женщин уже предлагали мне помощь. В моем положении это вполне понятно.
Он обвел рукой комнату.
– Взгляните, – сказал он. – Все здесь – дело ее рук. От канделябров и ковров до самого настроения этого дома.
Барбара нахмурилась.
– Не сегодня, естественно, – уточнил Дуайт. – Но раньше здесь всегда царило настроение… некой просветленности. И все благодаря Кэрол. Странно, что мы вообще использовали лампы. Но я благодарю вас за ваше предложение. Столь искреннее сочувствие – лучшая помощь в беде.
Артур поклоном показал, что обмен любезностями на этом можно завершить. Дуайт ничего не имел против, и парочка отошла.
Угощение и напитки пользовались успехом. Гости пространно говорили о своих личных делах и о смерти – в самом общем плане, но и имя Кэрол время от времени прорывалось через плетение словес, причем громко, а не шепотом, как то положено в день траура. Дуайт слышал это имя из разных уст. Слышал слишком часто, как, впрочем, и всегда – Кэрол неизменно была центром всеобщего внимания, отчего ее имя постоянно бывало на слуху.
– Мистер Эверс! – раздался мужской голос.
Перед Дуайтом вырос еще один джентльмен. Серая шляпа в руке.
– Я хотел бы выразить вам свои искренние соболезнования, – проговорил он. – Понимаю, что мои слова ничего не изменят, но я просто обязан напомнить вам, что ваша жена отныне обитает в мире, гораздо лучшем, чем этот.
Прежде чем ответить, Дуайт мгновение поколебался.
– Видите ли, сэр, – наконец сказал он, – мы с Кэрол никогда не были слишком, как бы вы это выразили, привередливыми. Относительно же существования рая, о котором вы только что изволили упомянуть, у меня имеются большие сомнения, и с каждым разом я нахожу все новые подтверждения своей правоте.
С самым мрачным взглядом, поджав губы, он отвернулся от своего случайного собеседника.
– Я прошу извинить меня, мистер Эверс, – сказал тот, – но я ни в коем случае не хотел оскорбить вас, тем более в такой день. Просто мы, то есть те люди, которых вы считаете… привередливыми… мы полагаем, что ваша жена ныне пребывает в лучшем из миров. И я уверен, что вам этот мир также откроется в свое время, и тогда вы поймете, что я был прав.
Дуайт кивнул, хотя выражение на его лице осталось неизменным, что давалось ему не без труда – изображая горюющего вдовца, он получал немалое удовольствие. Это было забавно.
– Не стоит извиняться, мой друг, – проговорил он. – Я тоже не хотел вас обидеть. Наверное, лучшее, что мы сможем сделать, чтобы примирить наши взгляды, это сказать, что усопшая была слишком молода. Есть ли бог на свете, нет ли бога, но в любом случае смерть – это самое ужасное, что есть в жизни.
Незнакомец закрыл глаза, сочувственно улыбаясь. Неожиданно появился Артур и увлек его прочь. Дуайт заметил, что к нему подходит Патриция Джонс – она была следующей в выстроившейся к нему очереди.
– Патриция…
Та взяла руку Дуайта в свои ладони.
– Мне так жаль, Дуайт, – проговорила она.
Дуайт печально улыбнулся.
– Поверите ли вы мне, – сказал он, – но только этим утром один человек сказал мне, что мужчина не имеет права переживать свою жену и обязан уйти первым?
Глаза Патриции слегка расширились.
– Странно, что кто-то так высказался, да еще в такой день, – произнесла она, покачав головой.
– Да, но не исключено, что он был прав. Вам дан великий дар выводить на свет новые поколения, но за это вы расплачиваетесь одиночеством после смерти ваших мужей.
Патриция прищелкнула язычком.
– Какие мрачные мысли, Дуайт Эверс! Хотя понять вас можно.
Склонившись, она коснулась поцелуем его щеки и быстрым движением тронула руку, после чего, отступив, растворилась в толпе. Ее место занял еще один незнакомый Дуайту джентльмен.