— Таймер отсчитывает семь минут до конца света, на деле даже меньше…
Алексей взмахнул руками, как дирижёр, после чего таймер сократился до трëх минут. В комнате повисла гробовая тишина, которую прервал менеджер:
— По моим данным, семь минут назад президент спустился в бункер под Сочи, чтобы провести срочное совещание генштаба. Заседающих волнует, как опередить противников. Первыми нанести ядерный удар и меньше всего пострадать от летящих в них боеголовок. Мои источники подсказали, что господин президент настроен решительно. Совещание будет недолгим…
Гробовое молчание перешло в загробное. Алексей никогда не видел коллег такими бледными. Даже ящер Зок’Хэл поменял окрас: с болотно-зелёного цвета — на салатового. Алексей почувствовал, как ужас перебирался с товарищей на него. К корлу подступил ком, глаза начали мокреть. Менеджер вовремя склонил голову, чтобы никто не заметил его слёз. Затем прокашлялся и сказал твёрдо:
— Положение катастрофическое. Но здесь нет ничего, с чем бы не справились самые умные и влиятельные персоны Земли!
Завершив зажигательную речь, Алексей хлопнул ладонями по столу. Таймер с часами замерцал на долю секунды, после чего продолжил отсчёт времени.
Истерика
Кларисса тряхнула головой и процедила: «Откуда информация, факир? Недавно ты промахнулся с прогнозами, с чего нам тебе верить?». Ожидавший этот вопрос, Алексей расплылся в улыбке. Мужчина взмахнул рукой, после чего на столе загорелось изображений почтовых конвертов. Они разлетелись в стороны членов Совета. Их девайсы зажужжали, сигнализируя о новом сообщении. Услышав это, Алексей продолжил:
— Вся сводки и аналитика — на ваших устройствах. Простите, что отправляю ее в последний момент: источник подтвердил данные за пару минут до моего прихода. Я бы показал их сразу, но вы не были настроены на диалог…
Не дослушав Алексея, Кларисса склонилась над смарт-часами. Её зрачки прыгали как баскетбольный мяч, а брови хмурились сильнее с каждой секундой. То же напряжение испытывали другие члены Совета, жадно поглощавшие разведданные. Коэн заёрзал в кресле, те же самые пляски на стуле исполнял Зок’Хэл. Аль Ахмако начал то опускать, то поднимать плечи, а сидящий напротив него Давид кусал ногти.
Тишина становясь более концентрированной. Отчаяние сгустилось так сильно, что, казалось, вот-вот заполнит кабинет и раздавит находящихся там людей и мебель. Первой напряжения не выдержала Кларисса. Медиа-магнат завопила:
— А-а-а, мало мне умереть! Так еще и последние часы жизни я провела с пидорастическими шовинисткими даунами!
Крик самого политкорректного человека в кабинете словно стал сигналом для других. Этаким выстрелом, с которого начинается бег или другие олимпийские состязания. Члены Советы принялись истерить. Они словно пытались превзойти друг друга по уровню истерии. Профессор остервенело выводил карандашом алгеброические формулы одной рукой, а второй — вырывал остатки волос на голове. Торговец оружием достал позолоченный револьвер и принялся заряжать его. Вставил последний патрон и крутанул барабан. Аль Ахмако приставил дуло к своему виску, затем задумался и услужливо предложил оружие массону. Давид Гуффаа отодвинул пистолет и пропищал:
— Вообще-то я верующий!
Отвергнув араба, массон достал из-под рубашки медальон в виде шестиконечной звезды. Вцепившись в него, еврей склонился над цепочкой и забормотал что-то нечленораздельное. После двух неудачных попыток он пододвинулся к ящеру, чтобы спросить:
— Странный вопрос, но ты знаешь какие-нибудь молитвы?
— Только отче наш-ш-ш… Подойдёт?
— Вряд ли…
Масон и ящер уставились друг на друга и непонимающе заморгали. Давид сделал это, как все люди, а зрачки Зок’Хэлла сомкнулись и открылись вертикально. Оба прозлезились и закашлялись от дыма, который доносился со стороны Билла. Тот затянулся и сказал задумчиво:
— Совсем как в «Метро 2033»… Или, скорее, «Терминаторе»?
Лекарство от всех забот
Всеобщая паника начала охватывать и Алексея. По рукам менеджера прошлась дрожь. Его ладони вцепились в край стола. Чем больше Алексей наблюдал за коллегами, тем сильнее становился тремор. Дрожь перешла с рук на туловище и дошла до головы. Алексей посмотрел вверх и, озарённый свечением лампы, засмеялся. Отнють не добрый хохот, полный истерики и злобы, пронёсся по комнате. Затем усилился, благодаря эху.
Зловещий хохот будто оглушил присутствующих. Члены совета оцепенели, позабыв про собственные истерики. Алексей порадовался бы этому, но его охватила головная боль. Иглы опять пронзили мозг. Откуда-то раздался голос, опять низкий, но в этот раз звучавший уставше: