Мирабель, освободив, наконец, свою руку, вскочила с дивана.
— Я принесла Вам обед, Ваше сиятельство, и увидела, что Вы задремали, — заливаясь румянцем смущения, проговорила она.
— И что же, Вы решили воспользоваться тем, что я сплю, и мило отдохнуть в моём кабинете? — в голосе графа Мирабель почудились раскаты далёкого грома.
— Вы очень беспокойно спали, Ваше сиятельство, и я решила убедиться, что Вы не заболели инфлюэнцей.
— Правда? И как же Вы намерены были проверить, здоров ли я?
— Я подошла и положила руку Вам на лоб, чтобы узнать, нет ли у Вас жара, а Вы схватили мою ладонь и не желали её выпускать. Я побоялась разбудить Вас, и поэтому задержалась в надежде, что через некоторое время Вы сами освободите меня.
— Как трогательно! — гнев в голосе графа сменился усталостью. — Впрочем, я верю Вам, Мирабель. Вы не похожи на девушку, способную воспользоваться чужой слабостью в своих интересах.
— Я не понимаю, о чём Вы говорите, Ваше сиятельство, — ответствовала окончательно сбитая с толку девушка.
— Конечно, не понимаете, моя наивная девочка. Вы выросли вдали от света и его интриг, Вы чисты и простодушны, но позвольте, я объясню Вам, о чём речь. Вы нашли меня спящим, Вы провели в моём кабинете, практически в моих объятиях, несколько часов! Если бы Вас застали здесь, на моём диване, или если бы Вы подняли шум и привлекли сюда людей, меня обвинили бы в том, что я лишил Вас чести. Как благородный человек, я вынужден был бы жениться на Вас. И мой дядюшка виконт был бы первым, кто настаивал бы на этом. Скажите, Мирабель, Вы хотели бы получить в мужья богатого высокородного мужчину, не слишком молодого и не слишком здорового, который кричит и мечется во сне? — в речи графа было столько горечи и желчи, что Мирабель содрогнулась.
— Ваше сиятельство, — медленно, с трудом подбирая слова, начала она. — Вы можете быть абсолютно уверены: у меня и в мыслях не было пытаться заманить Вас в ловушку! Похоже, здоровье Ваше действительно под угрозой, но думаю, что не физический недуг — причина Ваших страданий. Что же до терзаний душевных — то наш пастор всегда говорит, что Господь, в великой милости своей, никогда не даёт человеку крест, которого тот не в силах вынести.
— Милая, милая девочка. Наверное, это он, Господь, послал тебя мне в утешение. Ты ведь и сама не понимаешь, что сказала именно те слова, которые мне необходимо было услышать, чтобы приободриться. Мисс Макнот! Мирабель! Могу ли я попросить Вас об одном одолжении?
— Я слушаю Вас, Ваше сиятельство.
— Пожалуйста, Мирабель, позвольте мне стать Вашим другом! Не избегайе встреч со мной, не отказывайте мне в своём обществе — Вы видите: оно целительно для меня! Обещаю, что не причиню Вам ни единой обиды!
И вновь в его взгляде и голосе Мирабель почувствовала тоску и немую мольбу. Всем своим существом потянулась она к этой несчастной, измученной душе.
— Хорошо, Ваше сиятельство, я принимаю Ваши клятвы и Вашу дружбу, — нежным голоском проговорила она.
И тогда в сердце графа робкой искрой вспыхнула надежда.
— Благодарю тебя, Господи! — воскликнул он. — Благодарю Вас, мисс Макнот! — обратился он к девушке. — А теперь бегите, Вам ведь тоже необходимо отдохнуть: впереди у Вас долгая ночь возле Ваших больных подружек!
Мирабель, мягко улыбнувшись ему, сделала книксен и вышла.
Когда же мне пела она про любовь,
То песня в душе отзывалась,
Но страсти не ведала юная кровь.
Как сердце моё разрывалось!
XII Новый виток интриги
Последующие несколько вечеров стали самыми мирными и добрыми в жизни Остина за последние несколько лет. Выспавшийся и отдохнувший, окрылённый надеждой, он снова и снова ухаживал за выздоравливающими воспитанницами школы, одновременно любуясь Мирабелью, которая так же не оставляла заботами своих подопечных. Кризис в болезни маленькой Мириам миновал, девочка пошла на поправку, хотя была всё ещё очень слаба. Остальные девочки так же начали выздоравливать. Правда, заболели ещё три школьницы, которые уже до приезда доктора жаловались на плохое самочувствие. Однако больше никто из воспитанниц школы не захворал. Похоже, доктору Деркеру удалось остановить эпидемию.
Пользуясь возможностью, Трампл заводил с мисс Макнот лёгкие беседы, из которых она многое узнавала о графе, всё ещё остававшемся для неё загадочным незнакомцем. Оказалось, что Остин много путешествовал и много читал. Он знал не только свой родной язык, но также хорошо владел французским и даже немецким языком. Рассказывая о годах учёбы в университете, граф заметил, что там он изучал начала медицины, что помогло ему так своевременно вмешаться в ход событий в школе.