Выбрать главу

— Конечно, мальчик мой. Только давай не будем торопить события. Отправляйся к себе, отдохни до утра, и позволь отдохнуть мисс Макнот. Завтра я обязательно навещу её и постараюсь всё выяснить.

Знал бы Антуан, на какую мучительную ночь обрекает он своего племянника! Покорно согласившись, Остин откланялся и ушёл в свои покои. Только здесь, укрывшись от чужих глаз, он мог предаться своим горьким мыслям.

XIV Болезнь Мирабели

Наступившее утро было таким же солнечным и тёплым, как предыдущий день. Над полями кружили и галдели ласточки. Высоко в синеве небес парил, высматривая добычу, сокол. Чуть шептал ветер в редеющих кронах деревьев. Мир и покой царили в природе. Не было покоя лишь в сиротском приюте, казавшемся чем-то чужеродным в этой пасторальной картине.

Если бы соколу это было интересно, то он заметил бы, что во дворе школы уже с самого утра мельтешили какие-то люди, лаяла собака, и переминался с ноги на ногу конь вороной масти. Однако соколу не было дела до людских забот. Впрочем, людям, занятым своими мелкими людскими делами, тоже некогда было любоваться на восходящее солнце или на летающих по небу птиц.

Остин Трампл, граф Нортгемптонширский, измученный бессонницей и тяжкими раздумьями, с невольным страхом ждал новостей, которые сулило ему это утро. Напрасно пытался дядюшка Антуан заставить графа съесть что-либо на завтрак, Трампл наотрез отказался: у него не было аппетита. Выпив стакан воды, Остин, чтобы немного развеяться, отправился на конную прогулку, намереваясь по пути отправить накопившуюся почту. Заручившись обещанием виконта, что тот обязательно навестит Мирабель после завтрака, граф сел на коня и умчался.

Мирабель продолжала спать под воздействием целебных микстур. Едва их действие ослабевало, как девушка становилась беспокойной, начинала метаться и плакать во сне.

— Полный покой не менее чем на два дня! — вынес свой вердикт доктор Деркер. — Никто не должен беспокоить мою пациентку, никакого шума и никаких громких разговоров при ней!

Ухаживать за Мирабель вызвалась мисс Флэминг. Мадемуазель Девернье попыталась было заглянуть в спальню, где лежала мисс Макнот, но при звуках её голоса девочка проявила столько беспокойства, что доктор вынужден был просить мадемуазель не приходить больше, пока дитя не поправится.

***

…Вы замечали, какая странная штука — время? То оно мчится, словно падающая звезда, то едва движется, словно откормленная виноградная улитка, которых так много в долинах Девоншира.

Для Мирабели, погружённой в дрёму, время шло незаметно. Что же до графа, то каждый час тянулся для него с выматывающей душу медлительностью. Недаром говорят в народе, что нет ничего хуже, чем ждать и догонять. Томимый ожиданием, Остин метался по Девонширским дорогам. Со стороны могло показаться, что полубезумный всадник, летящий на своём вороном, ищет повсюду нечто утраченное, без чего не мыслит своей жизни.

Увы! То, чего просил Трампл у Бога, чего алкал всей своей душой, нельзя было ни найти на дороге, ни купить на базаре. Тепла, близости и доверия жаждала его душа. О! если бы он удостоен был этого счастья! Графу казалось, что он смог бы свернуть горы ради женщины, способной разделить его любовь. Такие думы проносились в золотоволосой голове молодого человека.

Солнце прошло свой апогей и стало клониться к закату. Взглянув на небесное светило, Остин решил, что пора возвращаться. «Наверное, — думал он, — дядя уже навестил Мирабель и сможет дать объяснение её внезапной болезни».

Надежда на свидание с Мирабелью заставила графа погонять своего усталого коня. Он вернулся в приют как раз в тот час, когда у обитателей сего богоугодного заведения закончился обед. Нетерпение снедало графа. Однако Остин заставил себя тщательно вытереть разгорячённого коня, отвести его в стойло и задать ему овса. После этого, умывшись и приведя себя в порядок, его светлость, наконец, позволил себе заглянуть в покои виконта.

Антуан фон Эссекс отсутствовал. Горничная, прибиравшая в кабинете виконта, сообщила Трамплу, что господин попечитель «отправился лично проведать больных воспитанниц».

Итак, графу снова не оставалось ничего, кроме как ждать. Позвонив, он попросил подать ему обед прямо в покои виконта. Аппетит его, разбуженный верховой прогулкой, дал о себе знать урчанием в животе.

Когда дядюшка вернулся, Остин, отобедав, стоял у окна и медленно цедил бренди. Он живо обернулся на стук открываемой двери и нетерпеливо направился к дяде: