Граф Трампл без труда выяснил, где искать Элеонору, и уже через несколько минут стоял у её дверей.
Услышав стук в дверь, мадемуазель быстро спрятала некоторые бумаги, лежавшие на её столе, и, не оборачиваясь, крикнула: «Войдите!»
— Приветствую Вас, Элеонора, — услышала она за спиной глубокий голос графа и тут же обернулась, сияя самой лучезарной своей улыбкой.
— Господин граф! Право же, какая приятная неожиданность! Проходите, проходите же! Простите, что не могу ничего предложить Вам выпить, но, может, попросить, чтобы нам подали чаю?
— Не утруждайте себя, Элеонора. У меня к Вам серьёзный разговор.
— Полноте, Ваша светлость! — кокетливо надув губки, отвечала мадемуазель. — Неужели Вы не можете зайти к своей старой знакомой безо всякого повода, просто чтобы провести время в приятном обществе? Нельзя же быть таким букой, Остин!
— Боюсь, Элеонора, Ваше общество не доставляет мне большого удовольствия, — усаживаясь на стул спиной к окну, заметил Трампл.
— Фи, граф, не надо демонстрировать мне Вашу грубость и дурное воспитание. Так зачем же Вы пришли ко мне?
— Ваше самообладание, госпожа Девернье, делает Вам честь. Впрочем, я никогда не сомневался, что великолепные артистические данные перешли к Вам от матери. Я пришёл, чтобы поговорить с Вами о болезни Вашей воспитанницы, мисс Макнот.
— Ну конечно, Ваша светлость! Как же я сразу не догадалась, что единственная Ваша забота — это мисс Макнот и её истерики! — в голосе Элеоноры смешались ревность и ирония. — Послушайте, Остин, Ваше чрезмерное внимание к этой девчонке переходит границы разумного. Скоро вся школа будет сплетничать о том, что его сиятельство граф увлёкся простолюдинкой.
— Элеонора. Я не прошу тебя высказывать твоё мнение о моём отношении к мисс Макнот. Мне необходимо знать, что случилось с этой девушкой, и мне почему-то кажется, что ты кое-что знаешь об этом.
— Интересно, откуда такие предположения? — Элеонора сидела в кресле, спокойная и уверенная. Однако проступивший румянец на её щеках, да внезапно забегавший взгляд показали графу, что женщина занервничала.
«Она определённо что-то скрывает, и я обязательно узнаю, что именно!» — отметил для себя Трампл.
— Конечно, я — руководительница класса, в котором учится мисс Макнот, — продолжала между тем Девернье. — Однако это не означает, что в мои обязанности входит отвечать за капризы и фантазии взбалмошных девчонок.
— В твои обязанности, Элеонора, входит воспитание этих юных душ, и их благополучие. Но сейчас речь не об этом. Я хочу знать, не говорила ли ты с мисс Макнот обо мне.
— Ты в чём-то подозреваешь меня, Трампл? Ты смеешь?!
— Да, я подозреваю тебя, Элеонора. И у меня есть на это основания.
— Могу ли я поинтересоваться, какие именно? — всем своим видом госпожа Девернье изображала оскорблённую добродетель.
— Пожалуйста, мадемуазель Девернье. Во-первых, исключая моего дядю — виконта фон Эссекса, Вы — единственный человек, знавший меня в прошлом. Во-вторых, Вы — единственная из наставниц — смогли решиться на заигрывания со мной. Вы даже пытались соблазнить меня! В-третьих, опорочить меня в глазах юной и наивной девушки — это было бы так на Вас похоже, Элеонора! — произнося эту длительную тираду, Остин изо всех сил старался держать себя в руках.
Зато госпожа Девернье встала из своего кресла и гневно воззрилась на графа. Выдержка изменила ей. Трампл видел, как менялось лицо женщины. Вначале спокойное, затем — иронично-недоверчивое, сейчас оно пылало ненавистью и презрением.
— Ты не глуп, Остин! Это надо признать. Да, это я объяснила наивной девчонке, что она — не ровня тебе. Это я рассказала ей о том, что ты — опытный светский лев, циник и соблазнитель. Ты утверждаешь, что я обязана заботиться о благополучии моих подопечных? Так вот, я и заботилась! Я заботилась о Мирабель, о её чести и достоинстве, на которые ты посягаешь! Что можешь предложить ей ты, граф? Положение содержанки? И что с ней было бы, когда ты пресытился бы этими отношениями и бросил её? Мирабель — бедная, но гордая девушка, и я не хотела, чтобы ты испортил ей жизнь!
— Не надо играть в благородство, женщина! Всё, что ты делаешь, ты делаешь ради своей выгоды. Не Мирабель ты защищала, а свои интересы. Ты повинна в болезни девушки, ты повинна в её страданиях!
На губах Элеоноры заиграла циничная ухмылка:
— А ты думал, я так просто отступлюсь от тебя, граф? Ты был обещан мне с самого моего рождения! И я, наивная, ждала, когда же ты повзрослеешь настолько, чтобы решиться вступить в брак. Но ты не торопился, Остин! Когда мой отец, а затем и мать погибли, я осталась одна и без средств. Ты, друг моих детских лет, не пришёл мне на помощь! Ты крутил роман с маркизой, надеясь вместе с женой заполучить богатство и титул! Теперь я хочу получить твоё богатство и титул!