— Успокойтесь, мисс Макнот, — дядюшка строго посмотрел на племянника. — Эта карета принадлежит госпоже Мейплстон, и поверьте, милое дитя, у вашей бабушки достаточно средств, чтобы позволить себе собственную карету и собственного кучера.
— Похоже, я совсем мало знаю о своей бабушке, — задумчиво проговорила Мирабель.
— Совсем скоро Вы узнаете о ней всё, что пожелаете, — утешил её виконт.
— Что ж, если мисс Макнот не возражает, назначим отъезд на послезавтра.
— Я не возражаю, ваше сиятельство, — поклонилась девушка и, с позволения фон Эссекса, отправилась в свою комнату.
Весь следующий день прошёл в хлопотах и сборах. Разложив на кровати свои нехитрые пожитки, Мирабель тщательно упаковала летнее платье, тетради с записями и альбомы с рисунками. Если бы не цветы, которые собиралась взять с собой девушка, сборы можно было бы считать законченными. Перебирая свои тетради и раздавая младшим воспитанницам сувениры на память — тряпичную куклу, вырезанный из лозы свисток и красивое гусиное перо — Мирабель испытывала какое-то щемящее чувство, от которого щипало в носу и приходилось то и дело сглатывать набегающие слёзы. Она не знала, что чувство это называется ностальгия. Ей просто было страшно от того, что тихая и мирная школьная жизнь закончилась, а за порогом ждёт неизвестное будущее.
* * *
Отъезд Мирабели из школы
Прошёл день, словно единое мгновение. Прошла и ночь — длинная и беспокойная, ибо впервые в жизни девушке плохо спалось. Ей снился то граф Трампл, с его мрачным вопрошающим взглядом, то госпожа Девернье, угрожавшая Мирабели всеми муками ада, то бабушка Дженнифер, казавшаяся в ночном кошмаре далёкой и светлой, словно звезда на небосклоне. Можно сколь угодно долго бежать к этой звезде, а она останется всё такой же недостижимой.
С первыми лучами солнца очнувшись от забытья, мисс Макнот постаралась забыть о тревожных снах. Умывшись и одевшись, она в последний раз отстояла вместе со своими подругами утреннюю молитву и позавтракала в столовой. Затем взяла небольшой узелок, вместивший всё её имущество, картонку с рисунками и спустилась во двор, где кучер уже впрягал в карету крепкую гнедую лошадку.
Мистер Трампл так же был во дворе. Одетый в чёрный сюртук и лосины для верховой езды, он вывел своего вороного, давая тому возможность разогреться перед дорогой. Кучер помог Мирабели принести и закрепить в карете ящик, в котором разместила она свои драгоценные саженцы. Постепенно небольшое пространство перед крыльцом школы заполнилось людьми так, что стало даже тесно. Почти все обитатели приюта вышли, чтобы попрощаться с мисс Макнот — ведь она была всеобщей любимицей. К тому же, далеко не каждый день за выпускницами этого богоугодного заведения присылали карету с вооружённой охраной.
Наконец, все сборы были завершены, все напутственные слова сказаны, и карета, сопровождаемая четырьмя всадниками, плавно тронулась с места. Мирабель выглядывала в окошко и прощально махала рукой, стараясь незаметно стереть со щёк невольно навернувшиеся слёзы. Когда за окошком мелькнули ворота школы, Мирабель откинулась на подушки и закрыла глаза. Дорога до Девона была ей уже хорошо знакома, и ничего интересного не обещала. Девушке хотелось побыть немного наедине с собой и сосредоточиться на беспокойных мыслях, роившихся в её голове.
Почему бабушка Дженнифер знакома с виконтом и графом? Откуда у пожилой дамы средства, чтобы нанять карету и вооружённую охрану? Быть может, госпожа Мейплстон потратила на это свои последние сбережения? И для чего нужна эта охрана, ведь Мирабель Макнот — не принцесса крови, не знатная и богатая дама, которую можно ограбить или похитить, чтобы получить выкуп. И ещё Мирабель не знала, как держать теперь себя с графом.
С одной стороны, она не могла не верить словам своей единственной родственницы и опекунши. С другой стороны, не могла она забыть о той скандальной истории, о которой поведала мадемуазель Девернье. Своим просыпающимся женским чутьём Мирабель предвидела, что какая-то доля истины в рассказе наставницы есть — не зря же граф уезжал на континент, и неспроста рассказывал ей, Мирабели, лишь о последних годах своей жизни, связанных с путешествиями и учёбой в чужой стране.
Принося свои извинения мистеру Трамплу и его дядюшке, Мирабель была вполне искренна. Однако сейчас, когда червячок сомнения вновь зашевелился в ней, она чувствовала себя немного обманщицей, не сдержавшей своего слова, и стыдилась своих тёмных мыслей. Так что, взглядывая в окошко кареты на Остина, девушка испытывала неловкость: ей казалось, что он прочтёт недоверие в её глазах, и вновь почувствует себя оскорблённым.