— О, благодарю Вас, господин виконт! — Мирабель попыталась улыбнуться мужчине. — Как хорошо, что у меня есть бабушка. И Вы.
— Отдыхайте, Мирабель. Набирайтесь сил и доверьтесь двум старым интриганам. Думаю, пришло время нам с леди Мейплстон тряхнуть стариной ради счастья юных влюбленных.
С этими словами лорд Эссекс, кряхтя, выбрался из кресла, в котором сидел подле ложа девушки и, слегка поклонившись, вышел.
***
Остин ушел из дома Мирабели менее суток назад, но уже тосковал по ней так, словно прошло несколько месяцев. Он пытался работать. Пытался писать деловые письма и даже принял нескольких посетителей. Но его мысли ежеминутно возвращались к теперь уже бывшей невесте. Глаза невольно вновь и вновь искали ее миниатюрный портрет, чтобы увидеть милые сердцу черты…
«Что будет более малодушно — вернуться к мисс Макнот и остаться с ней, или уйти сейчас, пока мое присутствие не сломало окончательно жизнь дорогого мне человека?» — спрашивал себя граф.
С этими мыслями он провел весь день. С ними же улегся поздним вечером на свое пустое одинокое ложе в надежде забыться сном. Усталость одолела мужчину, дремота милосердно приняла его в свои невесомые объятия.
— Что же Вы творите, Ваша светлость? По какому праву смеете разбивать любящее сердце? — услышал знакомый скрипучий голос Трампл.
Он завозился в постели, пытаясь освободиться от простыни, которая спеленала его, словно мумию, и с трудом разлепил тяжелые непослушные веки.
— Вы?! Как Вы здесь оказались?
Над постелью графа склонилась едва различимая в слабом мерцании, исходившем от почти угасшего камина, невысокая женская фигура.
— Кто же еще, Ваша светлость, — хмыкнула ворожея. — Кто еще рискнет встретиться с Вами, когда вы закрылись в своем доме, словно медведь в берлоге? Кто попытается вернуть в Вашу голову хоть толику благоразумия?
Остин, наконец выпутавшийся из вороха тканей, медленно сел, по-прежнему с недоумением взирая на старуху, которая чувствовала себя в его спальне так вольготно, словно была тут хозяйкой.
— Никогда не думала, что Вы столь глупы, Ваша Светлость, — продолжала между тем поучать Остина знахарка. — Судьба сделала все, чтобы помочь Вам! Невидимые силы трудились годами, чтобы привести Вас к той единственной, что предназначена Вам самим Провидением! И что же я вижу?! Вы собрались оставить ее? Сбежать при первых же трудностях, словно последний трус?
Остин протянул руку, чтобы коснуться женщины, чтобы убедиться, что все происходящее — не сон. Но женщина, несмотря на преклонный возраст, легко отступила, уклоняясь от его поднятой руки.
— Знаете, молодой человек, — заявила она сурово. — Я прожила длинную жизнь. И не всегда творила только добрые дела. Но сейчас линии судеб переплелись так, что именно я обязана вразумить Вас. Одумайтесь. Не позволяйте сомнениям смутить Ваш разум. У Вас осталось совсем немного времени, чтобы вернуться к Мирабели. Чтобы не дать случиться тому, что навеки разлучит Вас с ней. И отдайте девочке свой перстень.
— Что? Что должно случиться с Мирабелью?! — чувствуя, как новый страх медленно вползает в его сердце, попытался вскочить с постели Остин, но запнулся ногой о край ковра и рухнул на колени. — Пожалуйста, скажите мне! — Взмолился он, глядя на медленно отступающую в тень согбенную фигуру.
— Это вы узнаете, Ваша Светлость, если не послушаете моего совета, — зловеще пообещал женский голос и… ворожея исчезла.
***
Остин проснулся, когда за окнами едва забрезжил серый унылый лондонский рассвет. Несколько мгновений лежал, обводя медленным взглядом собственную спальню, чувствуя, что все еще находится во власти какого-то кошмарного сновидения. «Старуха! — припомнил он. — Старая ворожея! Она была здесь? Или это был лишь сон?»
Подробности сновидения одна за другой всплывали в его тяжелой после сна голове. Трампл припомнил, как, уже почти растворившись в густой тьме за камином, его ночная гостья протянула руку и бросила что-то на его туалетный столик. Мужчина встал и бросился к столику, одновременно желая увидеть какие-нибудь реальные доказательства того, что ворожея побывала у него, и опасаясь этого…
На идеально чистой столешнице, почти у самого края, лежал золотой перстень. Его перстень. Тот, который он, Остин, оставил когда-то старухе в благодарность за ужин и ночлег. Лорд Трампл схватился за виски, сжал их, массируя, и застонал сквозь сжатые зубы: «Господи! Что происходит?! Как это понимать?»
Молчаливая гладь зеркала, напротив которого стоял Остин, вдруг осветилась слабым потусторонним светом. На мужчину из зазеркалья смотрели глаза ворожеи: «Спеши, граф! Не упусти свою судьбу!» — раздалось у него в голове.