Стас выглянул из кузова.
— Что случилось?
— Ничего особенного. Сейчас будем проводить эксперимент над живым человеком.
— Над живым полковником! — усмехнулся Стас. — А это две больших разницы.
— Даже над двумя полковниками, — загадочно сказал я. — Доставай нашего клиента.
Ухватив Степанцова за шкирку, спас выгрузил его из кузова. Полковник стоял, растерянно озираясь и, наверное, думал, что сейчас его будут убивать.
— Не вздумайте ничего со мной сделать! — заявил он. — Картавин вас потом действительно из-под земли достанет. Я не шучу!
— Какие уж тут шутки. Да вы не беспокойтесь, никто на вашу драгоценную жизнь покушаться не собирается. Начальство и так вам голову оторвет. Знаете такое выражение — инициатива наказуема? Вот у вас как раз такой случай.
Полковник принялся тихо материться. Ему и вправду не стоило завидовать. За совершенный прокол мало что погоны сорвут, хоть бы в живых оставили.
— Может, действительно, его убрать? — вполголоса, но так, чтобы слышал Степанцов, предложил Стас. — Жалко ведь смотреть на человека.
Полковник опять задергался.
— Хватит издеваться, а то у него еще сердечный приступ случится. Нам сейчас он живым и здоровым нужен. Ты не забыл, что здесь только сознание Степанцова? Тело принадлежит нашему приятелю, хотя тоже полковнику. И сознание его никуда не делось, сидит себе в глубине, дожидается, пока освободят. Вот это мы и попробуем. Дошло?
— Дошло. Но как ты это сделаешь?
— Есть способ. Настя, ты на минуту можешь оставить Ларису? Кстати, как она там?
Девушка спрыгнула на асфальт.
— Спит. Чего тебе?
— У тебя, помнится, кулон такой был, в виде шарика. Давай его сюда.
— Держи. А зачем?
— Сейчас увидите. Нам надо вернуть Александра Николаевича. Точнее, дать ему возможность вновь овладеть своим телом. Будем исходить из того, что он этого очень хочет. И я надеюсь помочь.
— Каким образом? — Стас подошел ближе, одновременно пинком отогнав Степанцова — чтобы не подслушивал.
Мы не боялись того, что он попробует убежать. Некуда было бежать проштрафившемуся полковнику.
— Про гипноз слышали? Сейчас я проведу сеанс.
— Гипноз? — скривила губы Настя. — Ерунда какая!
— Не скажи. Тебя гипнотизировали когда-нибудь?
— Нет. Да я бы и не позволила.
— Ну а Степанцову деваться некуда. Только не мешайте и не хихикайте. Все дело сорвете. Я вообще-то очень сильный гипнотизер.
Последнюю фразу я произнес умышленно громко. Чем больше авторитет врача, тем легче пациент поддается гипнозу. Если честно, то я немного преувеличивал свои способности. Так, баловался на досуге, да в тренировочном лагере ГРУ нам кое-что показывали и рассказывали. Но попытка не пытка.
Рядом с площадкой был невысокий холм. Я повел полковника туда, усадил на траву, предложил располагаться поудобнее, даже распустил ремень на руках. А потом, используя металлический шарик Настиного кулона, как дополнительный раздражитель, приступил к делу. Степанцов не сопротивлялся. Оттого, что его авантюра провалилась, и от неминуемости наказания за своеволие, он впал в ступор. Это только облегчало мою задачу.
Нужно было ввести полковника в третью по глубине стадию гипнотического состояния. Приходилось применять вербальный метод, потому что невербальный, хотя он и был более быстрым, я не мог использовать: негде было взять темную комнату с неожиданным ярким светом или какой-нибудь гонг. Очень бы пригодилась минимальная доза мемофара. Но ампулы остались в Чечне, у взорванной ракетной шахты.
Удалось. Степанцов был гипнабелен до предела. Он отвечал на вопросы, сидел с открытыми глазами и не реагировал на прочие, кроме моего голоса, внешние раздражители. Дальнейшее было уже просто. Когда через пятнадцать минут человек на склоне холма проснулся, это был уже прежний Хромов. Его сознание поменялось с сознанием Степанцова и снова стало хозяином своего тела.
Полковник заворочался на траве, подергал связанными руками, недоуменно уставился на меня.
— Какого черта?
Я понимал, что эксперимент мой удался, но нужно было на всякий случай проверить, не прикидывается ли Степанцов. Поэтому быстро спросил:
— Вы как, Александр Николаевич, при памяти?
Он закряхтел.
— Башка трещит, а так ничего. Что со мной было?
— Об этом потом. А сейчас быстро вспомните, какой вопрос я вам задал, когда мы встретились в Чечне?
— Сейчас… Ну, ты про мою руку спросил, не болит ли?
— Правильно! А где мы первый раз увиделись?