Посовещавшись у дома Малявиной, мы решили на этот раз не убегать, а принять бой. Если здесь, как и в прочих местах, всего два человека, уделать их не составит никакого труда. Там посмотрим, что дальше будет.
Дыра-таки была! Мы, приняв все меры предосторожности, проверили квартиру Ларисы, рискнули ее открыть и никого там не застали. Это был праздник души и именины сердца. Только через час мне удалось выгнать из ванны разнежившуюся там Настю и залезть в воду самому. К тому времени, когда вышел я, подоспел ужин. Родители хоть и уехали, но любимой дочурке набили холодильник до отказа. А та, видите ли, умотала к жениху. Вот припасы и остались нетронутыми. Ничего принципиально не изменилось, продукты пошли по назначению. В папенькином баре мы позаимствовали бутылку неплохого белого вина «Viva Corsica» и устроили себе пир. Грустное настроение у моей подруги по несчастью прошло, она шутила и резвилась. А после ужина плеснули в широкие бокалы настоящего армянского коньяка из того же источника и переместились в гостиную. Я присовокупил к роскоши настоящую «гавану», «Аче Упман», как произносят название сами кубинцы, обрезал кончик золотой гильотинкой, случившейся тут же, обмакнул его в бокал и почувствовал себя на верху блаженства. Действительно, много ли надо человеку для счастья? Чуть больше денег, чем необходимо просто для поддержания на должном уровне штанов, покой и уют. Что это мы все мечемся и суетимся, бури просим, мятежные, так нас и растак?!
Настя, запустив какую-то томную музычку, потушила верхний свет, оставив гореть только лампу в углу под традиционным зеленым абажуром, запахнув халат, устроилась с ногами в кресле напротив меня и молча поблескивала оттуда глазами.
Потом покрутила в ладонях бокал, лизнула коньяк и спросила:
— Ну, у тебя уже есть план?
Говорю же — все хорошее кончается!
— Какой там план, — вздохнул я. — Совершенно не представляю, что делать дальше. У нас нет никаких концов. Кто взорвал контору, зачем — ни малейшего понятия.
— Нам нужен «язык», вот что, — решительно заявила Настя. — Завтра вернемся в мою квартиру, распушим этих идиотов и спросим, что к чему. Подходит?
— Вполне, — согласился я. — Только кажется мне, что теперь там будет не двое идиотов, а несколько больше.
— Это почему же?
— А по глупости. Решат, что раз мы там проявились, следовательно, интерес имеем, непременно еще придем. Они действительно идиоты какие-то.
— Ну, тогда ты предлагай.
— Могу, — оживился я. — Имеется еще квартира моего клиента. Зуб даю, там тоже засада есть. Вот их и можно пощупать.
— Может, сейчас и отправимся?
— Нет, хватит на сегодня. Честно сознайся — устала?
— Конечно. Только действовать-то надо…
— В народе говорят по этому поводу: «Утро вечера мудренее». Выспимся, отдохнем и с новыми силами по холодку отправимся разбираться. Лады?
Она пожала плечами. Конечно, неплохо было бы сейчас вломиться в квартирку моего клиента, вырубить всех, кого там встретим, кроме одного и вдумчиво его поспрашивать, кому и зачем мы потребовались. Но ведь это переться черт-те куда, опять махать руками и ногами, а потом тратить нервные клетки на допрос с пристрастием. Поиск истины отнимает силы не только у допрашиваемого, но и у того, кто допрашивает. Нет уж, завтра, завтра.
— Вруби ящик, — попросила Настя. — Вдруг в новостях что-нибудь интересное для нас будет.
Я разобрался с пультом и включил здоровенный японский телевизор в углу. Был он под стать всей квартире, богатым пятикомнатным хоромам. Хорошо, что Настя вспомнила код сигнализации, когда открыла дверь, а то тут же заявились бы орелики из вневедомственной охраны. О родителях Ларисы мы ничего не знали. На фотографии, что висела на стене, благообразный джентльмен английского толка, обнимая англоподобную даму, пристально вглядывался вдаль. Он мог быть и преуспевающим бизнесменом, и директором банка, и нашедшим себя в новых условиях ученым. Из тех, кому платят совершенно непонятные фонды с двусмысленными названиями.
— А ты точно знаешь, что они на море уехали? — спросил я, рассматривая фотографию. — Что-то не похоже, чтобы такие люди в Сочи отдыхали.
— Разве я говорила, что они на Черном море? — удивилась Настя. — Насколько мне удалось понять, Ларискины родители где-то на островах. Может быть, в Греции?