— Так точно, Алексей Степанович! — вытянулся полковник. — Все сделаю в лучшем виде. Тех, что в изоляторе сидят — тоже?
— Не-ет, тех ты оставь. Они ничего не знают, глядишь, действительно пригодятся. И установку береги. Не придумал, пока, как ее употребить, но было бы желание… Ну, пойдем, а то подозрительным покажется, что мы здесь шушукаемся.
Они вышли.
— Вот же суки! — изумился Стас. — Что мы им так дались? Какие из нас свидетели? Хотя…
Он щелкнул клавишей на пульте, и из прорези выскользнула видеокассета.
— Я все их гадские посиделки записал. Будет что показать, где надо!
— Это ты хорошо сделал, хвалю! — послышался за нашими спинами голос Хромова.
Мы подпрыгнули, как ужаленные. Полковник сидел свежий и улыбающийся, словно и не он только что храпел в кресле, набравшись «до бровей».
— Клоуна из себя строите, Александр Николаевич? — раздраженно спросила Настя.
— Ни боже мой! — заявил мнимый пьяный. — Просто у каждого из нас своя роль в этом спектакле. У меня — вот такая. А если серьезно, ребята, не по душе мне вся эта возня с бомбами. Не игрушки ведь. Я вас сюда притащил, чтобы послушали, что эти… слова даже подобрать не могу, задумали. Потому и прикинулся пьяным. С пьяного спрос меньше в случае чего. Но услышал, как они вас убрать собираются, и не удержался. Да вы и сами теперь видите, какая это революция готовится. Разве такое можно допускать? Когда все задумывалось, честно считал, что добром кончится. Правительство мудацкое и впрямь менять надо, иначе совсем в дерьме окажемся. Планировалось только попугать возможным взрывом, чтобы ушли и не позорились. Но теперь понимаю, что если в Кремле упрутся, наши кретины действительно бомбу взорвут, может быть, и не одну. Люди-то при чем тут? Я присягу стране давал, а не генералам с депутатами. Вот и буду стране служить. Давайте соображать, что мы можем сделать. Так, чтобы и самим живыми остаться. Думаете, меня по головке погладят и орден дадут, если узнают, что я против своих командиров пошел? Рядом с вами к стенке прислонят. Вот на какой риск иду, цените. Не вру, гадом буду, как выражаются в определенных кругах. Ну, мысли есть?
И мы, обменявшись взглядами, доверились ему. А почему бы и нет? Времени, чтобы устраивать проверку на лояльность, у нас попросту не было. Если путч назначен на завтра, а в наши тела возвращаться будем в ближайшие часы, то времени вообще ни на что не оставалось.
Глава 29
Я едва успел вернуться в свою комнату и упасть на постель, как в дверь постучали. Заглянул тот самый краснорожий полковник, которого мы видели на совещании. Он силился растянуть губы в приятной улыбке, но получалось это у него плохо. Выходил какой-то напряженный оскал, словно на лице не хватало кожи.
— Глеб Сергеевич? Здравия желаю, полковник Степанцов. Хорошая новость. Установку вашу наладили, и теперь можно будет освободить вас от этого тела. Рады?
Я постарался изобразить восторг, надеясь, что у меня получится лучше, чем у него.
— Какие сомнения? Что, прямо сейчас пойдем?
— Если вы не против, то желательно прямо сейчас. Ваши специалисты уже ждут.
— А где Александр Николаевич? Вроде бы он нами занимался?
— Полковник Хромов приведет девушку. Он у нас галантным кавалером слывет.
— Ну, тогда вперед!
С порога оглядел комнату — не забыл ли чего-нибудь. Ведь возвращаться сюда, скорее всего, не придется. И пошел по коридору вслед за Степанцовым. Полковник ступал тяжело, чуть косолапя, резко отмахивая правой рукой. Я шел и думал, чувствует ли он что-нибудь, заранее зная, что этот путь для меня — последний. Дать ему, что ли, по загривку, забросить в пустую комнату и дальше идти одному? Нет, рановато. По загривку всегда успеется. Надо сначала выяснить, где находится установка, и какой около нее расклад сил. Настя тоже будет там. Хромов должен привести и Стаса. Все согласно приказа, ведь наш третий товарищ — тоже свидетель.
Аппаратуру установили двумя этажами ниже того, на котором мы жили. Большая комната с низким потолком, очевидно, была раньше гимнастическим залом — в углу стопкой лежали дерматиновые маты, блины для штанги. Имелись также шведские стенки, еще какой-то спортивный инвентарь. В воздухе витал неистребимый, хотя и порядком подвыветрившийся запах пота и пыли — непременный признак подобных мест. Вентиляция на базе оставляла желать лучшего, как и многое другое.
Установка расположилась прямо посередине зала. К двум камерам от щита на стене тянулись толстые армированные кабели — энергии для переноса матриц требовалось много. Поодаль стояли два контейнера, где, как я знал, хранились наши с Настей настоящие тела. Оставив полковника разговаривать с инженерами Центра, и только помахав им приветственно рукой, я устремился к контейнерам. Они были автономными и могли сохранять тело без ущерба для него довольно длительное время — год или около того. Потом, если сознание не возвращалось, начинались необратимые изменения в спинном мозге. Но столь долго не могло длиться ни одно задание. Мы с Настей и так уже побили все рекорды пребывания в чужом теле. Перед началом перехода нам еще предстояло пройти врачебный осмотр, чтобы установить, не случилось ли чего-нибудь экстраординарного. Врачи уже наладили свои приборы и ожидали нас.