Несмотря на нахальную манеру держаться на публике и репутацию отщепенца, в обычной жизни Эктор был милым, приятным человеком и верным другом, всегда готовым помочь. Не сказав Клаудио ни слова, он велел своему финансовому директору вложить крупную сумму в фонд, которым Клаудио управлял. Просто по доброте и ради меня, из любви ко мне, в честь нашей многолетней дружбы. И надо сказать, наша экономическая ситуация ощутимо улучшилась. Восемьдесят миллионов долларов — это не шутки. А в руках Клаудио, опытного финансиста, капитал быстро начал давать постоянную прибыль. Эктор взял с меня обещание никогда не говорить Клаудио, кто сделал такой щедрый жест. А тот, дурак, знай только поливал Эктора грязью, не ведая, что за свое недавнее обогащение должен благодарить «голубого киношника».
Педро также происходил из хорошей семьи, занимавшейся недвижимостью. Конечно, его состояние было гораздо меньше, чем у Эктора, но и больше, чем у 99 % смертных. Тепостланское ранчо, как он любил его называть, принадлежало его бабушке и дедушке. Двадцать гектаров необработанной земли, на которой выстроили дом по проекту, разумеется, лауреата Притц-керовской премии. Отделкой занималось Ten Rainbows, знаменитое нью-йоркское бюро дизайна интерьеров. Двенадцать работников содержали поместье в порядке. «Даже участочку своему маникюр делают», — шутил Клаус.
Эктор и Педро занимались меценатством. Их поддержку получали музеи, галереи, школы искусств, оркестры и библиотеки. Мою танцевальную труппу они тоже спонсировали. Я старалась, чтобы бухгалтерия у меня была полностью белой, но их пожертвования давали свободу для маневра, и нас не связывали такие бюджетные ограничения, как в других труппах. Я могла арендовать под наши выступления лучшие театры, приглашать с мастер-классами всемирно известных танцовщиков, брать самых квалифицированных людей на постоянные контракты.
Благотворительным фондом занимался Педро. Он был щедрым меценатом, что не мешало ему получать от фонда немалый доход. Иногда галеристы дарили моим друзьям картины какого-нибудь начинающего художника, который пришелся им по вкусу, и через пару лет эти картины взлетали в цене в двадцать — тридцать раз. Когда спонсируемый оркестр отправлялся на гастроли за границу, они получали часть гонорара. Ну и конечно, большая часть пожертвований освобождалась от налогов.
Мужу я изменила один-единственный раз в жизни. И что интересно, как раз с Педро. Он тогда тоже признался мне, что никогда раньше не наставлял Эктору рога. Мы были, так сказать, малоопытными изменниками. Началось все с глупых шуток. «Ты единственная женщина, с которой я согласился бы переспать», — заявил он как-то в кругу друзей. Комплимент встретили дружным хохотом. Даже Клаудио понравилось: «На мою старушку даже у собак встает». С того дня у нас завязалась игра в банальный флирт. Педро не упускал случая оказать мне внимание, хотя до поры до времени все это больше походило на невинные подколы гея, ласково относящегося к своей по-друге.
Я и подумать не могла, что мы окажемся в постели. Виновата, конечно, текила и тот факт, что мы были полуголые. Весь вечер мы провели с детьми у бассейна на ранчо. Клаудио привез нас в пятницу утром, пообедал и вернулся в Мехико на совещание. Эктор слегка перебрал, и его сморило в лежаке. Детей увел на прогулку верхом кто-то из работников. Мы с Педро вошли в бассейн, встали у бортика и стали болтать ногами, то и дело касаясь друг друга. Поначалу это выглядело невинно, но вскоре наши ноги сплелись. Мы с улыбкой переглянулись. «Стой», — сказала я, обнаружив, что довольно сильно возбудилась. «Если ты к нему обращаешься, то он уже стоит», — ответил он и показал на свои плавки. Под тканью вздыбился бугор. «Тебе же никогда не нравились женщины», — упрекнула его я. «Не нравились и не будут. Но ты, Марина, не женщина, ты — богиня». Потом он улыбнулся и поцеловал меня. Я попыталась увильнуть, но он держал мою голову обеими руками. Через несколько секунд мы отпрянули друг от друга. Я кивнула в сторону Эктора, спящего на лежаке глубоким сном: «А на него тебе наплевать?» — «Конечно, нет. Он любовь всей моей жизни. Но я хочу попробовать». Мы помолчали. К бассейну спикировала сорока, схватила оливку с тарелки и взмыла ввысь. Мы следили за ее полетом, пока она не села на пальму. «Я всегда хотел узнать, как это бывает с женщиной. И женщины лучше тебя мне не найти, — проговорил Педро. — Но если хочешь, давай прекратим». Я покачала головой. Никогда ни о чем таком не задумывалась. К тому же ни у одного из нас не было причин изменять. Мы состояли в счастливых отношениях. Хотя, повторяю, текила и соприкосновение обнаженной кожи под водой сделали свое дело.