— Значит, — произнес молодой Туров, когда я закончил, — дед не по своей воле тогда исчез. Он просто вернуться не смог?
— Значит… — проворчал, видимо, по привычке Егор Авдеич. — Хрен его знает, что это значит. Припоздал ты, парень, со своим визитом. Лет на двадцать пять припоздал.
Ага, а вот это уже явно касалось того, что я узнал из досье, собранного Коулом.
В первую очередь информация касалась Клана Толстых (7). Одного из самых могущественных и богатых на всех Девяти Планетах, в который входили десятки родов, причем далеко не только русских. У Клана были собственные интересы практически во всех сферах: от порталов и транспортеров до образования и наемничьего бизнеса. Пика своего величия Толстые достигли около тридцати лет назад, когда многие пророчили им социальный статус монарха (8).
Собственно не хватило им совсем чуть-чуть. Победы в одной единственной войне — а Толстые их очень много вели — с очень большим и богатым родом Шевцовых (6). Конфликт был тяжелый, продлился несколько лет, и в решающий момент, когда все уже почти было решено… Толстые пропустили чрезвычайно болезненный удар. Погиб действующий на тот момент глава Клана Толстых. Началась грызня за власть, в итоге Шевцовых додавить не удалось. Более того, воспользовавшись моментом, их старые враги — их у воинственного клана было немало — сколотили коалицию и едва вообще не уничтожили Толстых.
По итогу, чтобы совсем не распасться, Клан заручился помощью русскому императору, в результате чего сохранил целостность, но, по сути, утратил независимость, став одним из вассалов Русской Империи (8). Единственная дочь погибшего главы клана — как значилось в досье «красавица, каких свет не видывал» — стала младшей женой Саввы Морозова, который спустя несколько лет после этого взошел на русский престол. Сейчас он как раз и правил. Василий Морозов — мой старый знакомый — был его ближайшим сподвижником.
Ну и, собственно, какое отношение ко всему этому имели Туровы. Последним независимым решением Толстых было исключение из клана всей ветви Толстых-Туровых. Одной из самых сильных и важных ветвей. Главой которой в тот момент как раз и был Авдей Владимирович. Причины этого Коул не выяснил. Предположил только, что это было как-то связано с войной, но как именно…
— А что тогда случилось? — спросил я. — С Авдеем?
Старик на это только рукой махнул — вид у него был максимально раздраженный. Кажется, это была одна из тех мозолей, что все еще болела. Антон же пожал плечами, сказал:
— Его посчитали предателем. Он обещал помочь главе, но исчез. Причем не просто исчез, а…
После этих слов Антон бросил взгляд на отца, а потом тоже махнул рукой.
— Теперь уже неважно. Главное то, что с Толстыми нам с тех пор не по пути…
— Да пусть эти твари удавятся! — процедил Егор Авдеич. — После стольких лет… из-за какой-то цацки…
— Цацки?
— Неважно!
Хм…
— То, что тело нашлось — хорошо, — проговорил Антон тем временем. — Спасибо, что приехал. Мы его, конечно, заберем и похороним здесь, на семейном кладбище. В остальном, нам это вряд ли что-то даст. И…
— …денег тоже нет, так что отблагодарить не сможем!
Последнюю фразу сказал Егор Авдеич, хмуро уставившись после этого в свою кружку.
— Па! Да е мое! — воскликнул Антон тут же. — Ты, с людьми вообще разговаривать разучился?!
— А я что, не прав?!
Тяжело вздохнув, Антон перевел взгляд с отца на меня.
— Я прошу прощения, — сказал мужчина.
— Ничего, я понимаю, — ответил я.
Кивнув, он продолжил:
— Денег, мы, конечно, не предлагаем. И не потому, что их нет, хотя это и правда. Но мы благодарны. Будет нужна помощь — можешь рассчитывать. Правда, не так уж и много мы можем после всех этих лет. Накладное это дело — с Толстыми враждовать.
Выслушал я его слова молча. Поморщился даже чуть — хотел ведь себе оставить… — а после, больше себя не накручивая, стянул со спинки стула свой рюкзак, открыл и без слов выложил на стол то, что привез.
— Это…
— Печать Титана! — воскликнул Егор Авдеич.
Его рука тут же дернулась к пластинке реликта, но встретившись с моим взглядом, он замер. В выражении его лица проступило уже не раздражение, а ненависть. Не сказать, чтобы на меня, но… угрозу я ощутил.
— Она наша! — прохрипел он. — На… кха… — его голос сбился, он закашлялся. — Наша!