— Пошёл нахер отсюда! — Сумо скулит и хрипло лает, когда Хэнк всё же срывается на крик, направляя дуло револьвера прямо на растерянного Коннора. Перед глазами мелькает дежавю. Тогда он не смог выстрелить, но просто обязан сделать это сейчас. И слова, брошенные андроидом тогда, наверняка были сплошной ложью и стремлением втереться в доверие. — Вали из моего дома или я пущу тебе пулю в лоб!
— Простите, что подвёл вас, лейтенант, — голос андроида звучит глухо и срывается в тихий шёпот.
Хэнк опускает руку и бросает револьвер на стол, когда бывший напарник выходит в холл, а затем останавливается рядом с Сумо. Коннор опускается на четвереньки, отмечая подавленное состояние собаки, которая лишь вновь тихонько скулит, когда Коннор зарывается пальцами в густую шерсть пса, а затем гладит по голове, заглядывая в глаза.
— Прощай, Сумо, — Коннор едва заметно улыбается. — Больше мы никогда не увидимся.
Он поднимается на ноги и замирает у полуоткрытой двери. Оборачивается, бросая взгляд на ссутулившуюся фигуру Хэнка, чтобы услышать несущееся в спину: «чёртова машина».
Коннор оборачивается, а программа выявляет новый сбой, когда злость, пусть и не настоящая, заставляет его свести брови у переносицы, уставившись перед собой невидящим взглядом. Дверь с грохотом смыкает замки воедино, когда Коннор слишком резко бьёт по ней ладонью. Холодный воздух, дующий с улицы, мгновенно остаётся по ту сторону двери, а Сумо ворчливо вскидывает голову. Хэнк тяжело вздыхает, осушая виски в стакане до дна. Рука вновь ложится на револьвер, чтобы в следующее мгновение её перехватили стальной хваткой, не позволяя подвести ко лбу. Красный сенсор на виске андроида почти так же пропорционально красноречив взгляду, которым он смотрит на Андерсона. Злость и явное желание набить ему морду. Неужели он чёртов девиант?
— Я сказал, прекратите смотреть на эту фотографию.
Он чеканит каждое слово, будто вновь играет роль плохого полицейского. Подобный взгляд его Хэнк видел лишь раз, когда Коннор вёл допрос в полицейском участке. Тогда все они думали, что натасканный на ведение расследования андроид упустил возможность расколоть убийцу-девианта, но потом всё оказалось хирургически точно спланированным методом психологического воздействия, а сухие факты и доказательства били по самообладанию убийцы не хуже бейсбольной биты, на сей раз причиняя реальную боль, которую только можно причинять одними лишь словами. Коннор тогда точно знал, куда нужно бить. Он знал, как заставить подозреваемого бояться себя, чтобы в конечном итоге тому пришлось взмолиться о пощаде. Слова били больно. И Коннор умел причинять боль.
— А я сказал тебе свалить, — Хэнк пытается вырвать руку из хватки андроида. Но тот лишь выкручивает её, грубо сдирая из сжатых пальцев револьвер, чтобы с грохотом впечатать его на стол и посмотреть своему напарнику прямо в глаза. — Пошёл вон…
— А вы заставьте меня уйти, — Коннор щурится, а металлические ножки стула, будто специально, скребут по кафельному полу, оседая на зубах человека оскомой. Андроид садится на стул, а в движениях его непривычная рваность и нервозность. Совсем не похоже на машину, которая выверяла свой каждый шаг, будто намеренно заставляя себя выбиваться из толпы людей. — Хотите поиграть в игру? Но ведь в неё совсем не интересно играть в одиночку. Не так ли, лейтенант?
Хэнк молчит, упрямо стиснув зубы воедино, и попытка протянуть руку к оружию мгновенно прибивается к месту холодным взглядом андроида. В нём нет жалости. Нет и капли понимания. Лишь угроза: только тронь, и я сверну тебе шею. В машине произошёл явный сбой. Сенсор на виске об этом отчётливо сигнализирует. А затем Коннор кивает, стягивая с головы шапку. Волосы его взъерошены, а черты лица совсем как человеческие, когда в нём читается плохо скрываемые гнев и непонимание одновременно. Внутренняя борьба слишком явственно читается в карих глазах.
— Шестизарядный револьвер калибра 357 Магнум, производившийся в Хартфорде, штат Коннектикут. Впервые был представлен широкой публике в 1955 году, — чеканит Коннор, неотрывно смотря на напарника. — Так же носит название «кольт питон». Наверняка за мощь, а также высокое поражающее и останавливающее действие пули. Знаете, лейтенант, — Коннор слегка наклоняется вперёд, сверкая взглядом, — патроны сорок пятого калибра снаряжают экспансивными, разворачивающимися пулями, которые сплющиваются при попадании в жертву. Выстрел в упор снесёт вам пол головы с вероятностью в восемьдесять шесть и три десятых процента. Наверняка вы в курсе подобного.
— Я разбираюсь в этом оружии лучше твоего, засранец.
— Русская рулетка, — Коннор берёт в руки револьвер и разворачивает барабан, отмечая в нём одну пулю. А затем убирает обратно, заставляя барабан крутиться. Предохранитель щёлкает, останавливая вращение, и андроид вскидывает руку вверх, нажимая на курок. Громкий щелчок и ничего более. — Так вы это назвали в моё первое здесь появление. Последний выстрел в тот вечер был бы для вас последним, не напейтесь вы до состояния алкогольной комы. Вам было страшно, лейтенант?
— Не твоё собачье дело, — Хэнк тянет руку уже к бутылке, но андроид оказывается быстрее, убирая её со стола и себе под ноги.
— В этот раз всё должно быть по-честному, лейтенант, — в голосе Коннора слышится укор, пропитанный холодной решимостью. Желание утонуть в эмоциях сжимает горло тисками. Программный сбой становится слишком привычен. Аманда наверняка будет в ярости. — Выстрел вам, выстрел мне. Никаких полумер.
— Мы уже играем нечестно, тупая ты машина, — Хэнк выплёвывает слова, пропитав их ядовитой колкостью. Коннор щурится, будто сказанное и в самом деле задевает его. — Ты не умрёшь. Ты будешь возрождаться снова и снова, пока не выполнишь свою чёртову миссию!
— Мне найдётся замена, — он говорит это как нечто само собой разумеющееся. — Ведь поломанные машины всегда сдают в утиль. Но людей заменить невозможно. Вы уникальны, лейтенант, и видеть вас таким…
— Мне только твоей фальшивой жалости не хватало, — Хэнк понимает, что это и не жалость вовсе. Коннор выводит его на эмоции, будто только сейчас решил отомстить за тот случай после клуба «Рай». Сейчас это тоже его осознанный выбор? Как тот выбор, где он позволил тем Трейси сбежать? — Ты весь из себя сплошная подделка.
— Я всегда был тем, кем вы желали меня видеть, Хэнк, — Коннор едва заметно и холодно усмехается. — Но когда я выбрал свою миссию, а не вас — вы просто ушли. Сбежали, как последний трус.
— Закрой свою пасть! — Хэнк бьёт кулаком по столу, но напарник перед ним лишь откидывается на спинку стула, вновь одаривая его насмешливой ухмылкой. — Ещё хоть слово и я голыми руками сверну тебе шею. Со мной твои эти штучки не пройдут. Я не твой подозреваемый, которого можно сломать психологическим давлением. Я не первый год живу на этой проклятой земле.
— Нельзя сломать то, что уже сломано, лейтенант, — Коннор берёт в руки револьвер, задумчиво осматривая его. — Это можно лишь склеить. Я начну, если вы не против.
Хэнк, кажется, затаивает дыхание, когда андроид упирает дуло оружия под подбородок, а затем смотрит ему прямо в глаза, будто давая последний шанс передумать. Хэнку хочется податься вперёд и вырвать револьвер из рук свихнувшейся машины, но щелчок пустого выстрела раскатом грома разносится по кухне, заставляя детектива заметно вздрогнуть. Он сделал это. Чёртов засранец начал игру в смерть. И теперь его очередь нажать на курок. Оружие услужливо оказывается на середине стола, а в глазах Коннора мелькает… облегчение?
— Ваша очередь, лейтенант, — Коннор смыкает пальцы рук вместе. — Если это случится, я буду рядом. Вы решили умереть — этот шанс предоставится вам только сейчас. Другого просто не будет. Вы сказали, что мне нужно решить, кто я на самом деле. Это и есть мой выбор. Мой выбор без чужих приказов. По крайней мере, я надеюсь, что это так. Наверняка это всё фальшь, я ведь и не человек вовсе. Так ответьте на мой единственный вопрос, — Коннор касается пальцами рукояти револьвера, поддталкивая оружие в сторону Хэнка, — вам страшно умирать?