— Очевидное? — Коннор непонимающе смотрит на напарника.
— Господи, — Хэнк кривится, переводя беглый взгляд с дороги на андроида. — Вот ведь вляпался. Помалкивай об этом, ты понял? — Андерсон останавливает машину у департамента. — Никому ни слова о том, что ты девиант.
— Но я не девиант, лейтенант.
— Ага, продолжай убеждать в этом себя, но я тебя насквозь вижу, парень. Твоё стремление «выполнить миссию любой ценой» наверняка приказало долго жить, как только ты спас меня и отказался убивать тех девчонок в клубе Рай, — Хэнк устало потирает переносицу, когда в карих глазах напротив мелькает одна эмоция за другой, выявляя слишком явный программный сбой. — Можно ещё несколько случаев перечислить, если этого окажется мало. Коннор, которого я впервые увидел в баре, не испугался бы быть разобранным на запчасти. Он принял бы это, как должное. Но ты изменился. Ты ведь боишься, не так ли?
— Меня… не радует подобная перспектива, Хэнк, — Коннор пожимает плечами, кривя уголки губ в грустной улыбке. — Ведь мы так близки к разгадке. Будет… обидно, если всё окажется зря.
— В любом случае, — Хэнк кряхтит и распахивает дверь машины, — нам нужно переговорить с Фаулером, пока этот гадёныш из ФБР не прибрал к рукам всю нашу с тобой работу. Так что выводи свою пластиковую тушку вон из машины. И не боись, я тебя в обиду не дам.
Хэнк улавливает едва заметную улыбку на лице Коннора, но разговор с капитаном оказывается не таким радужным, а Хэнк возмущённо сотрясает воздух словами и аргументами, которые никому теперь не нужны. Кто будет вести войну с ФБР, если Фаулер уже заведомо сдал все свои позиции, не предоставив своим людям шанса закрыть дело.
— Отзови их, дай мне время! — голос Хэнка переходит на повышенный тон, а Коннор рядом с ним слишком тих и молчалив. — Мы ведь можем раскрыть это дело, а ты отдаёшь все лавры в загребущие лапы этого мудака из агентства?!
— Нет, Хэнк, — Фаулер не принимает возражений. Он сам уже всё решил. — Ты ведь так хотел избавиться от этого дела! А теперь, когда можешь вернуться к своей обычной работе, ты стоишь здесь и пытаешься сделать всё только хуже!
— И это всё, м? — Андерсон разочарованно качает головой, бросая беглый взгляд на Коннора, будто ища в нём поддержки. Но тот лишь смотрит в одну точку, в очередной раз уйдя в себя. — Что будем делать, Джеффри?
— Ты вернёшься в отдел убийств, — Фаулер вздыхает, указывая рукой на Коннора. — Андроид отправится к себе в Киберлайф. Я ничего не могу сделать. Уж прости, Хэнк.
Андерсон отмахивается и нервно выдыхает, вновь смотря на Коннора. Во взгляде андроида запечатан всё тот же неизменный страх, а плечи поникли под грузом собственных сомнений. Парень не в себе. Слишком напуган и растерян, и от этого сердце Хэнка гулко ухает о рёбра. Машина ощутила в себе эмоции, а её за это отправят на убой. Этот мир явно сходит с ума, если проявление человечности принимается за изъян, который нужно выжигать калёным железом или пулей в голову.
— Да пошли вы все, — Хэнк выходит прочь из кабинета, а Коннор следует за ним и садится на край стола, нервно пробегая взглядом по задумчивому лицу напарника.
— Мы были в шаге от раскрытия этого дела, нельзя же так просто сдаться.
— И что ты предлагаешь? Нас сняли с дела, — Хэнк откидывается на спинку стула, заглядывая в глаза напарника. Теперь уже слишком воодушевлённо живые, искрящиеся огнём веры в то, что он обязательно закроет это дело, обязательно решит загадку, над которой они столь долгое время ломали голову. Явное проявление неконтролируемой девиантности, если в одном андроиде настроения сменяют друг друга столь быстро. — И теперь ты вернёшься в Киберлайф?
— У меня нет выбора, — задорный огонь в глазах андроида мгновенно тухнет, а на губах замирает горькая усмешка. — Они могут взломать меня в любой момент, если я потерплю неудачу. Вы даже не поймёте, что я уже не я.
— Я смогу различить фальшивку от настоящего Коннора, — Хэнк отмахивается, мол, не говори ерунды. А затем щурится, улыбаясь. — Ты здесь один такой особенный засранец.
— Я не запрограммирован говорить подобное, но, чем бы всё ни закончилось, — Коннор мягко улыбается, но взгляд его всё так же переполнен грустью. Слишком много эмоций для андроида, который всё ещё мнит себя машиной, — я рад, что работал с вами. Будь у нас больше времени, кто знает, мы могли бы даже стать друзьями.
— Ты найдёшь свои ответы и выполнишь задачу.
— Но если всё пойдёт не по плану, лучше исчезнуть навсегда, чем вернуться в Киберлайф.
— С тобой всё будет в порядке, — Хэнк сводит брови у переносицы. — Оставь эти пустые разговоры. Андроидам это не идёт.
— Как скажете, Хэнк, — Коннор кивает, а во взгляде его плещется задумчивость. — Но нам всё равно нужно изучить улики. Времени слишком мало.
Хэнк хмыкает, а в груди его привязанностью расползается стремление приободрить напарника, когда отчаяние на лице парня заставляет Андерсона утвердительно кивнуть в ответ. Хэнк не хочет, чтобы Коннора вернули в Киберлайф, он не хочет, чтобы пробудившуюся человечность в нём разобрали по винтику, оставив пустую и никчемную оболочку. Горько от мысли, что его пластиковый парень навсегда может исчезнуть из его жизни, оставив после себя пустоту, которую уже нельзя будет ничем заполнить. Хэнк знает, что другого шанса жизнь ему не предоставит. Коннор помог ему очнуться после смерти Коула, но никто не спасёт его от окончательного падения в бездну, если погибнет и напарник, уничтоженный жерновами проклятой корпорации зла под названием Киберлайф.
— Ключи от комнаты с вещественными доказательствами найдёшь на моём столе, — шепчет Хэнк и поднимается на ноги, цепким взглядом выявляя у дальнего входа фигуру Перкинса. — Пошевеливайся, у тебя слишком мало времени, пока я буду ломать нос одному уроду из ФБР.
И Хэнк оборачивается впервые, когда силуэт Коннора исчезает за дверью, а его собственный кулак впечатывается в лицо агента ФБР, заставляя того свалиться на спину. Хэнк думает, что тот та ещё размазня, когда жалкий скулёж вырывается из глотки Перкинса, а кровь сочится из разбитого носа, пачкая идеально чистый костюм. Хэнк не слышит, что агент кричит ему в спину. Он не оборачивается, когда у выхода вскидывает руку вверх и показывает средний палец.
Но Хэнк оборачивается дважды, когда провожает взглядом вновь удаляющуюся фигуру Коннора, за спиной которого тысячи свободных теперь андроидов поднимаются единым строем. Коннор словно чувствует его взгляд, останавливается у выхода из подземного склада башни Киберлайф и смотрит ему прямо в глаза, а серьёзное лицо его вдруг озаряется тёплой улыбкой.
И в груди Андерсона что-то предательски сжимается, сводит зубы воедино, заставляя мужчину махнуть рукой. Хэнк хочет крикнуть парню, что нельзя оборачиваться, ведь это и не прощание вовсе. Но вместо этого с губ его срывается едва слышное — «удачи, сынок», когда силуэт Коннора вновь исчезает среди десятка тысяч других андроидов. Хэнку кажется, что его слишком явственно распирает от гордости за своего пластикового засранца.
Хэнку чудится, что мир перед глазами слишком резко сменяется картинками из слайд шоу, на которых лихорадочно мелькает прошлое и настоящее. Но в чёрно-белых картинках этих нет будущего. Оно размыто в сплошную линию одуряюще реальной новостной ленты, а сердце, гулко стучащее по рёбрам траурным маршем, готово разорваться от бега к утилизационному центру, на площади которого собрались тысячи андроидов. И взгляды их устремлены только вперёд — на Коннора, одиноко стоящего на возвышении из контейнеров. Тысячи пар глаз смотрят на своего лидера, а на лице его лишь растерянность и страх.
Хэнк продирается сквозь толпу, толкает прочь от себя пластиковые куклы, которые удивлённо таращатся на него, не понимая, что ему надо. А холодный дождь, превратившийся к ночи в снег, пушистыми хлопьями падает с неба. Свинцовое небо ухмыляется Хэнку улыбкой неизбежности, когда в руке Коннора показывается пистолет. Их разделяют какие-то двести шагов, но андроиды везде и всюду: лезут под ноги, не двигаются с места, уставившись восторженно-благоговейными взглядами в глаза своего нового спасителя.