Глава двенадцатая. Зерно, золото для капиталистов
От долгих бесед устал и опять уснул. Мне приснились события начала тридцатых годов. Я иду по поволжской деревне, везде слышны крики мужчин, стоны женщин и плач детей. Люди в кожаных тужурках въезжают на подводе в очередной двор, соскакивают с телеги и начинают перерывать все. Ломают дверь амбара, врываются в дом. Интересно, что они делают? Подхожу ближе. Вот один из прибывших хватает одной рукой за грудки мужчину средних лет, отца семейства, а другой машет перед его лицом наганом.
– Где зерно? А ну говори!
Перепуганный хозяин дома машет головой.
– Нет у меня зерна! Нет!
Но человек в тужурке не успокаивается.
– Где зерно? – И приставляет наган к виску крестьянина.
– Нет, нет у нас зерна!
– Хорошо. А вот если найдем, тогда узнаешь, что с тобой будет.
Он отшвыривает хозяина дома и начинает рыться по всем углам. Где-то в сене натыкается по полмешка зерна.
– А это что?
Мужчина бросается на мешок.
– Не дам, это мое! Детям есть нечего! Они же с голоду помрут!
Гость начинает избивать хозяина, жена бросается на насильника, пытаясь защитить мужа. На шум подбегают еще трое сотрудников ОГПУ, они с силой отталкивают женщину в другой угол сарая.
– Ах, ты гадина!
Но женщина, обезумев, опять накидывается на чекистов, не контролируя свои действия, она знает только, что, если зерно заберут, дети не переживут эту зиму. Здоровые мужчины избивают хозяина, женщина со страшным воплем пытается вцепиться в полупустой мешок, но огромный чекист хватает ее за волосы и выволакивает из сарая. Она падает на промерзшую землю, от бессилия и страха начинает рвать на себе волосы. Сотрудники ОГПУ, забрав все, садятся на телегу, забрав с собой избитого до полусмерти и связанного по рукам и ногам хозяина дома. Телега выезжает за ворота, а во дворе на них с диким страхом смотрят маленькие детишки, оставшиеся теперь без отца и без хлеба. И я знаю их судьбу. Через два месяца они умрут. Их мать умрет раньше, отдавая ничтожные крохи еды детям. Обессиленные, они несколько дней не смогут похоронить ее, пока на шестой день женщины не подберут соседи и не закопают тут же в саду. Потом один за другим умрут и дети. Их тоже похоронят рядом с домом. Почти вся деревня не переживет эту зиму и весну.
Разве так можно поступать с людьми? Я возмущался, кричал, плакал и страшно страдал. Глядя на то, как умирают дети, женщины, мужчины, старики, а их последние запасы отнимают люди в кожаных куртках с каменными сердцами. В те годы от голодной смерти умерло несколько миллионов. Такова была цена индустриализации страны, ведь нужны были деньги для закупки оборудования фабрик и заводов. Новое оборудование закупалось за границей, а валюту можно было приобрести, только продавая за рубеж зерно. Сталин дал указание собрать как можно больше пшеницы и ржи. Потом началась коллективизация, которая серьезно подорвала сельское хозяйство. В то страшное для деревни время, сколько работящих крестьян, которые своим горбом добились благополучия, были арестованы и сосланы в Сибирь, как враги народа. Урожаи резко упали, и чтобы получить валюту, зерно просто отбирали у людей, оставляя их на мучительную, голодную смерть. Зато в городах шло массовое строительство гидроэлектростанций, крупных заводов и фабрик. Это был индустриальный рывок.
Я проснулся в холодном поту. Передо мной стояли глаза умирающих с голоду детей, безмолвно стоявших у тела своей матери. Такие страшные моменты бывают в истории! О них не принято говорить, но помнить об этих ужасах надо, ведь самое дорогое, что есть на земле, – это жизнь человека.
Только теперь я стал понимать, почему народ так равнодушно смотрел на мою гибель. В каждом человеке хранится частица его предков, и обиды прошлого всегда переходят в будущее через поколения. Так боль прошлого отдалась равнодушием народа ко мне. Но я не мог повлиять на поступки правителей и вождей, но и их поступки отразились на том, что я умер. Но нужно было признать ошибки, покаяться, и все можно было исправить?
Глава тринадцатая. Ностальгия
Облако плыло над старинным городом, внизу виднелась городская ратуша. Я присмотрелся и вспомнил. Столица прекрасной Эстонии Таллинн. Старинный город. Как я любил гулять по его древним улочкам! Аккуратные домики, мощенные камнем тротуары, множество закоулков, большие сторожевые башни, окруженные могучими стенами. Любуясь стариной, попадаешь в другое историческое измерение, как будто ты попал в средневековье, еще немного, и из-за угла выйдет рыцарь в блестящих доспехах, поверх которых надет белый плащ, или выскочит ватага ребят в суконной одежде и деревянных башмаках.
Я с нежностью проводил этот прекрасный город и с тоской вспомнил свои лучшие годы, добрые улыбки эстонских девушек и юношей на певческом празднике, тысячи исполнителей и десятки тысяч зрителей. Как мощно пела эта огромная капелла, какие фантастические переливы звука и огромная мощь единения хора и зрителей. Я так любил бывать на этих фестивалях и восхищался всем, что происходило вокруг меня. Я любил Эстонию за ее сдержанность, красоту, аккуратность и спокойствие. Но все это в прошлом, а ведь, будь я здоров, этот край был бы моим украшением.
Ветер понес меня вдоль Балтийского моря на юг. Вот и русло знакомой реки. Западная Двина, по-латышски Даугава. Внизу раскинулся прекрасный город Рига. А вот и шпиль Домского собора. Я часто бывал там. Внутри особая атмосфера, в окна храма через цветные витражи пробиваются лучи солнца, и все убранство собора покрывается необычайными красками. В сочетании с высокими темными потолками это создает фантастическое ощущение присутствия в другом мире, а когда заиграет знаменитый орган, душа улетает в далекие просторы этого чудного мира.
Рига особый город. Старинный, средневековый, современный и рабочий. Я помню, как здесь строились новые заводы. Рижский вагоностроительный, чьи составы бегали по всей огромной стране. Знаменитые радиоприемники «ВЭФ» любили во всех моих республиках – их делали здесь, на Рижском радиозаводе. И, конечно, микроавтобусы РАФ, созданные умелыми руками рабочих столицы прекрасной республики. А самым большим подарком была бутылочка Рижского бальзама. Казалось только вчера, радовался успехам Латвии. Вспоминая ее красных стрелков, охранявших самого Ленина. Они мужественно воевали за меня в самые суровые годы Гражданской войны. Это были очень идейные и преданные делу революции люди.
Я сидел на туче, а память возвращала в прошлое. Город скрылся за горизонтом. Тоска тихо заползала в душу, гнетущей ностальгией. Почему же я умер, если везде было так хорошо? Почему народ не поддержал меня? Надо обязательно поговорить со Сталиным. Ведь, по сути, он заложил мой фундамент на многие годы, отойдя от проекта, который создавал Ленин. Меня стали одолевать сомнения. Хотя, с другой стороны, зачем? Историю не повернешь вспять.
Тут очнулся. Постой! Но ведь я много раз почти умирал и опять возрождался. Надо обязательно узнать причину смерти, чтобы передать потомкам ошибки прошлого и сберечь то, что еще осталось от меня. Ради этого нужно докопаться до истины и понять причины болезни, которая меня сгубила. Тучи поплыли на восток, я решил отправиться в Москву. Нужно все-таки поговорить со Сталиным. Мало ли, что про него говорят. Духи не врут, они освобождены от земных проблем, им нет смысла обманывать самих себя.
Все небо было покрыто густыми облаками, и не было видно земли. Я заснул. Первые лучи солнца разбудили меня. При ярком свете нехотя открыл глаза. Яркий диск выплывал из-за горизонта над огромной русской равниной, возвещая о начале нового дня. Где-то внизу кукарекали первые петухи, постепенно просыпались люди. Еще немного и все придет в движение. Закипят миллионы чайников на кухнях, приготовлены и выпиты десятки миллионов чашечек чая и кофе с бутербродами с колбасой, и масса людей хлынет на улицы по своим делам. Жизнь продолжается, она кипит и бурлит огромной энергией и разнообразием красок.
Глава четырнадцатая. У Кремлевской стены
Впереди показался огромный город, отражающий солнце миллионами окон и зеркальной поверхностью бесчисленных небоскребов. Москва, мое сердце. Здесь почти всегда определялось мое будущее. А вот и Кремль! Я плавно опускаюсь, тихо захожу за Мавзолей. Вот и могила Сталина. Когда-то вождя народов положили рядом с Лениным, и останки двух великих людей находились в одном помещении. Как символ единства и преемственности двух вождей. Но через несколько лет все поменялось. Ленин – это наше все, а Сталин оказался все-таки обычным человеком и был похоронен в могиле, над которой стоит его бюст.
Я присел рядом с местом упокоения Сталина. Как ему сейчас там, в другом мире? Он был неверующим и не рассчитывал ни на рай, ни на ад. Да, в этом мире нет ни того, ни другого, только пустота и воспоминания, которые навсегда остаются с нами.
Через некоторое время я обратил внимание, как здесь стало многолюдно. Духи великих людей кружились у Кремлевской стены, обсуждая друг с другом какие-то вопросы. Я видел прозрачные силуэты Ворошилова, Буденного, Кирова, Орджоникидзе, Куйбышева, Горького. Чуть поодаль от них заметил Крупскую и младшую сестру Ленина Марию Ульянову, Чкалова и Говорова. Все они сидели на скамейках для почетных гостей рядом со стеной. Вспоминали прошлое, спорили, потом мирились, опять спорили и опять мирились, так теперь протекала их вечная жизнь в другом мире. Мне было не очень интересно слушать их беседы, важно услышать мнение вождя народов, который так много сил и знаний вложил в мое будущее.