Афанасьев Александр
Спасти СССР, ч. 4
Революция сверху не перешла в революцию снизу
Вместо этого она фактически вышла из-под контроля, что и обусловила скорый и неожиданный распад СССР
Одна из проблем Перестройки заключалась в том, что мы даже не попробовали строить демократию. Власть из рук никем не избранного Политбюро перешла к никем не избранному конклаву регионалов, так называемой «9+1» или новоогаревской десятке. Парламент же — в лице Съезда и избираемого им Верхового совета — был изначально пятым колесом в телеге, потом начал откровенно мешать и, в конце концов — не смог сыграть в историческом спектакле ту роль, которую мог бы сыграть. После августа 1991 года — он не подхватил и не вырвал власть из рук заигравшихся и обгадившихся чиновников, не смог стать конституантой и законным представителем воли избирателей не смог назначить правительство парламентского большинства. Вместо этого он покорно принял решение о самороспуске. Я не представляю, чтобы британский Парламент или американский Конгресс поступили бы именно так в похожей ситуации. Но мы, увы, не британцы и не американцы...
СССР погубила не демократия, а ее отсутствие. Именно отсутствие демократии и реальных демократических институтов, общих для всей страны — позволило запустить непрозрачный и неподотчетный союзному парламенту процесс дележки власти региональными баронами, перетягивание каната Центром и регионами, что и свело страну в могилу...
04 сентября 1985 года.
Москва, СССР
Озарение, с чего начать кардинальную реформу советской милиции и как мне создать советское ФБР пришло мне во сне.
Да, так бывает. Во время сна мозг тоже может работать, причем раскрепощено. Я знал людей, которые держали на прикроватном столике блокнот и ручку, чтобы успеть записать мысли, какие приходят во сне — потому что они очень быстро забываются при пробуждении.
Я блокнот и ручку не держал, потому вскочил и рванул в кабинет, едва халат накинув. Охраны в доме не было, было темно, я с трудом нашел дорогу, за что-то запнувшись, боясь расплескать мысль. Вот — кабинет, стол. Знакомая зеленая лампа, которая включается дерганьем за веревочку.
Спецмилиция же!
В СССР помимо обычной милиции существовала специальная милиция. Она занималась тем же самым, что и обычная милиция, но на закрытых территориях (ЗАТО) и режимных объектах. Сейчас это восьмое главное управление МВД, в восемьдесят восьмом, по-моему, специальную милицию ликвидируют и создадут отделы в региональных главках. Но сейчас это почти полностью автономная от обычной милиции структура, их юрисдикция не поделена на административные границы[1].
При этом — ресурсы, отпускаемые на спецмилицию, расходуются довольно нерационально, потому что обычная милиция перегружена, а спецмилиция — наоборот, недогружена. При этом — средства, выделяемые на эту строку расходов, считаются вместе.
Вот и напрашивается решение — полностью изменить подведомственность дел, разделив, как это и есть в США преступления на федеральные и местные, и определить спецмилицию как милицию союзного подчинения, занимающуюся наиболее опасными криминальными проявлениями, такими например как организованная преступность. Или поимкой маньяков.
Какие плюсы.
Первое — спецмилиция полностью отстранена от повседневной работы на обычных, не спецрежимных территориях, не имеет там связей и не владеет обстановкой. Это на самом деле плюс по многим причинам — ей можно и контрольные функции поручать, и если надо она сможет свежим взглядом взглянуть на ситуацию. Опять же нет устойчивых связей с местными судьями, следственным аппаратом, прокуратурой, партийными работниками. Если затевать глобальную чистку — то их руками. Да и с криминалитетом нет связей.
Я кстати не о взятках говорю. Просто если существует структура (бюрократическая) занимающаяся какой-то проблемой — то через какое-то время между структурой и проблемой устанавливается странная симбиотическая связь и структура и проблема осознают свою важность друг для друга. В качестве примера приведу пятую службу КГБ Бобкова, которая до последнего полностью контролировала диссидентскую среду через стукачей, которых там было, чуть ли не каждый второй — но не смогло предотвратить контрреволюцию и распад СССР, осуществленный во многом руками этих диссидентов, а в национальных республиках — и примкнувшей партийной верхушки, обменявшей идеалы на продолжение правления. Почему, несмотря на такие мощные, во многом беспрецедентные структуры идеологической безопасности — все пошло прахом, причем по историческим меркам — очень быстро?