— Нет. Письмо мы напишем. Но немного другое…
02 февраля 1986 года
Продолжение
Москва Кремль
Уважаемый генеральный секретарь Горбачёв!
Теперь, спустя несколько месяцев после вашего визита в США и того взаимопонимания, которое нам, смею надеяться, удалось найти, хотелось бы поделиться с Вами некоторыми моими мыслями, относительно будущего наших стран и взаимоотношений между ними, о которых мы так много говорили.
Вы говорили о том, что самое главное — это мир во взаимоотношениях между нами, то что США и СССР ни разу не воевали, если не считать тех войн, в которых наши страны находились по одну линию фронта — и так должно оставаться и впредь. Ничуть не желая ставить под сомнение ценность международного мира и мира между нашими странами, хотел бы заметить, что мир — это не всё. Есть вещи поважнее мира, и одна из них — свобода и наши демократические принципы, которые мы отстаиваем, и которые практикуем вот уже более двухсот лет.
Один из таких принципов, которые, смею надеяться, разделяете и вы, является право простых людей собираться мирно и публично и выражать свою точку зрения на происходящее, требуя от власти справедливости в отношении несправедливо обиженных, либо отчёта в своих действиях. Соединённые штаты Америки могут поддерживать отношения, но не могут искренне дружить со странами, которые не разделяют эти принципы, и не практикуют их в политике и повседневной жизни. Увы, я вижу, что со времён нашей последней встречи вы как минимум дважды отошли от этих принципов. Первый раз — в Афганистане, второй раз — в Джорджии, небольшой советской республике, где люди вышли на улицы, требуя справедливости в отношении сына грузинского писателя мировой известности, брошенного в тюрьму по ложному обвинению и там погибшему.
И там и там вы применили силу для решения этих проблем.
Уважаемый генеральный секретарь Горбачёв! Я искренне верю, что слова, сказанные вами на нашей земле, слова о советской демократии как разновидности демократии и части мирового демократического процесса являются не только словами. Я так же верю в то, что древний афганский народ способен самостоятельно и без привлечения мировых держав отказаться от насилия, примириться и выйти на путь мирного и устойчивого развития. Что афганский народ, как и любой другой — способен сам определять свою судьбу и самостоятельно определять, к какому мировому лагерю, социалистическому или капиталистическому — ему примкнуть. Я так же верю в то, что уполномоченные советские органы способны найти правду в деле Гамсахурдиа. Но Белый дом, как и вся американская система исполнительной власти — подотчётна американскому народу в лице его представителей в Конгрессе. А американский народ ждёт и требует ответов по этим инцидентам, которые я как глава исполнительной власти обязан ему дать. И если ответов не будет, боюсь, слова о дружбе США и СССР окажутся всего лишь словами, а Конгресс потребует приостановки советско-американской торговли и введёт всеобъемлющие торговые и банковские санкции…
Санкции…
Санкции…
Дальше я читать не стал — карты на столе. Нельзя сказать, что США так же сильны в вопросах санкций, как и тридцать лет спустя, у них сейчас нет инструментов давления на третьи страны. Нет вторичных санкций как таковых и Финляндия например спокойно зарабатывает на обходе санкций, и даже такие союзники США как Япония — спокойно игнорируют санкционный режим. Правда, поставляют они нам станки втридорога.
Проблема в том, что мне бы не хотелось начинать санкционное противостояние именно сейчас. Я слишком много усилий приложил к тому чтобы выскочить из этой колеи не для того чтобы вернуться туда вновь.
Санкции…
— Михаил Сергеевич, ты что ему про демократию говорил?
Я поднял глаза на Громыко
— Объяснял, что СССР тоже демократическая страна. Разве это не так[83]?
Громыко кивнул
— Так. Но ты бы поосторожнее
— Сейчас не сталинские времена — может быть несколько резко ответил я — того что было больше не будет.
Громыко решил не спорить
— Ну и сейчас что будем делать?
Я дочитал письмо до конца
— Если приходит письмо, что люди обычно делают? Пишут ответ.
Громыко кивнул
— Напишем, Михаил Сергеевич…
Я покачал головой
— Ты не прав тут, Андрей Андреевич…
…
— Давай, зови сюда своих МИДовских спецов. Будем писать ответ сейчас.
Бедняга Громыко…
Я — грешен — забыл, что человеку седьмой десяток, и ночные бдения в сталинском стиле, только с кофе вместо чая — ему не слишком то и по силам. Но — советская дипломатическая и управленческая школа брала своё — утро мы встретили всё ещё в Кремле. Громыко прикорнул в пустой комнате отдыха соседнего кабинета, а мы, вместе с переводчиком Павлом Палажченко и несколькими специалистами из МИД — добили ответ…
83
Что интересно, СССР всегда, даже в сталинские времена считал себя демократией и никогда не отказывался от этого. Было такое выражение — страны социалистической демократии. В этом смысле, неприятие самого принципа демократии, проявившегося в последние годы в нашей реальности — нечто новое