Сложись обстоятельства по-другому, я бы, наверное, после дежурства составила компанию Пеле. А так я тихо удалилась в свой номер, весь декор, даже на полу и потолке, переключила на звездный космос и смешала себе убойный нейрохимический коктейль. Глазные капли действуют быстрее, но я как раз не хотела спешить, я хотела чувствовать, как разваливаюсь на части. Окруженная бескрайней пустотой, я потягивала охлажденный напиток и размышляла. У народа есть Мировое правительство, промышленность на уровне межзвездных полетов, нуминальная разумность, однако его правящая каста по сей день убивает и поедает крестьян. Да как такое может быть, тем более что почти каждый на Кай-Ан признает, что они — ветви одного народа, только приспособленные к разным условиям; и это им было известно еще до нашего появления. Да и разве могут плыть в одной лодке великие державы и эти жуткие паразиты? Как можно совершать одни и те же действия, допускать одни и те же старые ошибки, идти на одни и те же ненавистные компромиссы? Ведь, казалось, от этой детской болезни пришествие сингулярности должно было излечить нас раз и навсегда…
Почему так тяжело дается нравственное развитие? Почему хищники настолько харизматичны?
Но вот узлы в лобных долях распутаны воздушными пальцами, и я погружаюсь в море вероятностей, проникаю в края страха и радости — этого не понять тому, кто там не побывал. Я задала вопрос и не получила ответа, что поделаешь, так бывает всегда. И все же, когда я, возвратясь на мелководье, лежала в изнеможении на темном загадочном берегу, было уже ясно, как мне следует поступить.
Но в подобных делах всегда необходим эмоциональный мотив. Я еще до прибытия неплохо представляла себе мировоззрение Ваала. Знала, что он готов охотиться на «слабых» кай, такое право дано ему традициями, и одним разом не ограничится, будет убивать при любой возможности. Но ведь Тиамат совсем не такая. Я с ней общалась накоротке — как у нас говорится, кожа к коже. И выяснила то, о чем не услышала на брифинге. Она — не окультуренное ничтожество, не дурочка, набитая образованием, не раздутая пустышка. Нет, она, напротив, сдерживает себя. Я же слышала тот крик отчаяния и гнева, когда она увидела, что натворил Ваал. И я с ней беседовала. Поняла: у нее есть смелость и хитрость, но еще и стремление к победе. Латентная доминантность, воля и способность к лидерству.
И все же меня не оставляли сомнения. Даже теперь я помнила взгляд Ваала — вызывающий и доверчивый…
Тиамат заслуживала спасения. И я решила ее спасти.
Переговоры продолжались. У Диаспорийского парламента моральный дух был не на высоте, инцидент в лагере беженцев показал, насколько слаба наша позиция. Но зато торжествовали делегаты от кай. Они наотрез отказывались обсуждать «традиционную диету ан», зато по-прежнему живо интересовались восстановлением своей планеты. Молодые лидеры ан очень мало времени проводили за столом переговоров. Ваал демонстрировал безразличие — пускай над сложными вопросами голову ломают его помощники, — а Тиамат без него присутствовать не могла. Это прибавило нам с Пеле работы: каждый заботился о том, чтобы его подопечный не захандрил от одиночества. Пеле водил Тиамат по магазинам и музеям (виртуальным и реальным), я же выяснила, что Ваалу, как и мне самой, нравится путешествовать, и в моем сопровождении он посещал малоизвестные уголки.
Мы беседовали о его прошлом. Якобы он отказался от многообещающей карьеры офицера космических войск, чтобы возглавить нацию. При первой же возможности я проверила его пилотские навыки и убедилась: это не просто заигравшийся в солдатики мальчишка. Значит, можно взять его с собой в далекий полет по стационарной «пуповине» к Правой Сперансе.
Но для такого путешествия необходимы скафандры.
— Что это? — ухмыльнулся при виде них Ваал. — Собираемся наружу?
— Да, на экскурсию. Думаю, вам понравится. Скафандры необходимо было программировать. Глядя, как
ловко Ваал подстраивает доставшийся ему под свои немалые габариты, я поняла, что он бы прекрасно справился и самостоятельно. Но все же не оставила его без контроля и инструктажа, просто для порядка, а потом сопроводила в открытую нишу ракетного склада. Она была громадна — как будто по кафедральному собору летишь, прицепившись страховочным тросом к продольной балке; внизу — ряды шахт с дальними перехватчиками, порты с ядерными пушками…
Все это устарело, как зубчатые стены замков в эпоху тяжелой артиллерии, но выглядело убедительно для неискушенного зрителя, и — кто знает? — от зулусских копий гибли «современные» армии, так что не стоит недооценивать традиционное оружие.