Заметим, несколько забегая вперёд, что в этой работе [32] (именно в параграфах 151—156) Вернадский дал точный диагноз положению в советской философии, творческая потенция которой, по его словам, «медленно замирает и вырождается в сухую схоластику или словесный талмудизм», и это происходит потому, что «диалектический материализм является государственной философией и пользуется могучей поддержкой государственной власти и фактической невозможностью свободной его критики и свободного) развития всех других философских представлений» [32, с. 519].
В воспоминаниях И. Н. Головина рассказывается о том, как И. Е. Тамм в середине 30‑х гг. противостоял «философским атакам» и, вопреки им, преподавал (вместе со своими коллегами) в МГУ квантовую механику, теорию относительности, читал один из первых курсов ядерной физики. Приведём в заключение этого раздела некоторые фрагменты из этих воспоминаний: «(Квантовая механика) вводит нас в круг совершенно новых и необычных понятий и явлений,— говорил Тамм.— Многие старые физики её не понимают, и даже не хотят понять её вовсе. А философы, особенно мнящие себя материалистами, так и ополчились воинственно против основных положений квантовой механики. Но я вам… покажу могущество новой механики, покажу, что без неё невозможно постижение явлений микромира…» [34, с. 150]. И далее: «Его лекции и личные встречи на научной почве, лекции Леонтовича, Мандельштама и ряда других менее ярких людей научили нас отличать науку от невежественной возни вокруг науки и устоять на научных позициях в те трудные годы, когда кое-кем низвергались квантовая механика и теория относительности как „идеалистические порождения гниющего мира капитала“» [там же, с. 152].
Мартовская сессия АН СССР (1936)
Резкий скачок двойного давления физики ощутили в начале 1936 г. во время подготовки так называемой мартовской сессии АН СССР, специально посвящённой положению в физике (подробно об этой сессии — см. [30, 31]). На подготовительном совещании в январе 1936 г. академические власти (Г. М. Кржижановский и Н. П. Горбунов), поддержанные вновь «всплывшим» Дебориным, пытались одним из главных «предметов» сессии сделать наведение философского порядка в стане физиков. Но соотношение сил на этот раз оказалось явно не в их пользу (так, на этом совещании отсутствовали главные и наиболее опасные философские недруги физиков — Э. Кольман, А. А. Максимов, А. К. Тимирязев, а также активные «чистые философы» — Митин, Юдин и др.).
Но нажим был серьёзный. Кржижановский начал с того, что предложил разобраться «всё ли в порядке (у физиков — В. В.) в смысле философских установок» (цит. по [31, с.43]). «Эксперт» Деборин подтвердил: «…Нет никакого, по крайней мере для меня, сомнения, что многие из наших физиков и по сей день находятся под влиянием того, что называется махизмом или неомахизмом…» [там же, с. 44]. Он попытался объяснить «отставание нашей физики от нашей действительности» тем, «что физика в своих общепринципиальных, общетеоретических и философских основал отстаёт от всего нашего мировоззрения,.. находится под сильным влиянием буржуазной философской мысли…» [там же]. Идя по стопам Кольмана, Деборин образца 1936 г. связывает эту «философскую ущербность» советских физиков, в частности их увлечение квантово-механическим индетерминизмом, ни больше, ни меньше, как с фашизмом. Окончательный его вывод заканчивался сакраментальным вопросом: «Не наступило ли время, чтобы совершить круто поворот от идеализма к материализму диалектическому?» [там же].