Спасённая дважды: советская теоретическая физика между философией и ядерным оружием

Деборина поддержал вроде бы «свой», молодой физик из ФИАНа Б. М. Вул, один из немногих тогда среди физиков членов партии: «Я согласен с Дебориным, что у нас к теоретической физике не подходят вооружёнными диалектическим материализмом.., что некоторые физики проявляют свою враждебность к диалектическому материализму… То, что некоторые молодые физики отрицают закономерность (т. е. допускают возможность нарушения законов сохранения энергии-импульса в микропроцессах и признают статистическую причинность в микромире — В. В.), как, например, Бронштейн и др.,— это тоже факт. То, что социально эти люди нам чуждые и политически враждебно к нам настроены,— это тоже факт» [там же, с. 45]. Последнее звучало, по существу, как политический донос.

Но большинство присутствующих и авторитетных физиков — Иоффе, Френкель, Фок, Тамм при поддержке философа Б. М. Гессена (единственного из философов, научную компетентность которого признавали физики) устояли и сумели снять с повестки предстоящей сессии вопрос о наведении философского порядка[5].

Впрочем, за неделю до сессии Митину и Максимову, которых не было на январском совещании и которые не выступали и на самой сессии, было поручено подготовить для проекта резолюции сессии пункт «о философской оценке современных течений в физике» (вместе с Дебориным и Гессеном).

И на подготовительном совещании, и на самой сессии немало говорилось о ядерной физике. Физтеховцы — Иоффе и Френкель — считали, что именно от неё следует ожидать технической революции. «Если удастся подчинить нашему влиянию давление в ядре, мы вступим в эру нового технического переворота» [31, с. 41]. Д. С. Рождественский полагал перспективу практического использования внутриатомной энергии весьма отдалённой, а физтеховцы считали возможным решение этой проблемы в ближайшие годы.

Два из шести основных докладов касались ядерной физики. И если доклад Фока был весьма специален — он был посвящён новому методу в квантовой теории многих тел и квантовой электродинамике,— то доклад Тамма «Проблема атомного ядра» носил обзорный характер и содержал анализ ситуации в этой области на начало 1936 г. Прежде всего, докладчик отмечал, что развитие этой молодой области физики будет иметь большое мировоззренческое значение и приведёт «к пересмотру и существенному расширению физических понятий и представлений вообще» [35, с. 922]. Он, как и Френкель, считал также, что «с развитием ядерной физики, несомненно, будут связаны практические применения и т. п.» [там же].

В докладе настоятельно подчёркивалось, что только квантовая механика и теория относительности являются теоретическим ключом к пониманию ядерных процессов[6]. Чрезвычайно высоко Тамм оценивал техническую перспективность физики атомного ядра: «Внутри ядер таится совершенно неисчерпаемый запас энергии. Если человечество овладеет этим запасом, а рано или поздно это должно случится, то это будет иметь решающее значение для всей нашей техники и экономики» [35, с. 940]. Вместе с тем, Тамм не был склонен «пускать пыль в глаза» и обещать разработку «ядерно-энергетических» проектов в ближайшем будущем: «Наши знания о ядре находятся в столь зачаточном состоянии, что мы даже не может разумно поставить вопрос о практических путях к овладению запасами ядерной энергии» [35, с. 941].

По докладу Тамма и выступлениям И. В. Курчатова, Я. И. Френкеля и др. при его обсуждении можно было оценить достаточно высокий уровень советских достижений в этой области, связанный с именами выступавших, а также Д. Д. Иваненко, А. И. Алиханова, А. И. Алиханьяна, Л. А. Арцимовича, А. И. Лейпунского, К. Д. Синельникова, Д. В. Скобельцына, Л. В. Мысовского и др. Кстати говоря, когда последний (крупный специалист по радиоактивности и ядру) выразил сомнение в возможности практического использования внутриядерной энергии, Тамм заметил: «Действительно, наивна мысль о том, что использование ядерной энергии является вопросом пяти или десяти лет. Предстоит громадная, колоссальная работа, но я не вижу никаких оснований сомневаться в том, что рано или поздно… проблема будет решена» [36, с. 347]. Как раз самый оптимистический («наивный»!) прогноз оказался самым точным, но кто мог предвидеть, что открытие ядерного деления урана, сделавшее вполне реальной перспективу создания ядерной энергетики, произойдёт через два с половиной — три года после мартовской сессии!

Наиболее значительная часть исследований в области физики атомного ядра велась в институтах, относящихся в 1936 г. к Наркомтяжпрому (ЛФТИ, УФТИ и др.), в руководстве которого находились здравомыслящие люди (Бухарин, А. А. Арманд, сменивший его на месте начальника НИС НКТП), понимавшие важность развития фундаментальных исследований. «Мы считаем и даже настаиваем,— говорил на сессии Арманд,— на том, чтобы работы и в области теоретической физики, и в области атомного ядра велись в наших институтах. Мы считаем, что квалифицированная помощь промышленности физикой может быть оказала только тогда, когда физика будет на высоком уровне» [36, с. 131—132].

5

Вот образцы аргументации физиков. Иоффе: «При таком положении вещей.., когда наши теоретики не продумали и не проанализировали всю свою теоретическую мысль с точки зрения диалектического материализма, с другой стороны, когда ни один из наших философов, кроме Бориса Михайловича (т. е. Гессена — В. В.), не знает современной физики, ничего, кроме конфуза получиться не может» [31, с. 43—44]. Ему вторит Тамм: «Я глубоко убеждён, что иной раз подозрительное и враждебное отношение… к новой физике в значительной мере вызывается тем, что со стороны неспециалистов-физиков очень редко встречается настоящее понимание новых теорий — ядра, квантовой механики» [там же, с. 45]. Иоффе: «…Я не меньше, чем кто-нибудь другой желаю стопроцентной победы диалектического материализма, но я думаю, что сейчас устраивать эту (т. е. философскую — В. В.) дискуссию нецелесообразно» (там же). Фок: «Эти вопросы (т. е. философские — В. В.) все очень интересны, но не годятся для общего собрания, потому что едва ли можно ожидать, что из такой дискуссии можно будет вынести что-нибудь полезное… Лучше для этого устроить специальное собрание, более узкое» [там же, с. 55]. Кстати говоря, Гессен, имея в виду прежде всего выступления Деборина и Вула, имел смелость заметить, что «надо ставить вопрос не в порядке наклеивания голых ярлычков: это материализм, это идеализм» [там же, с. 46].

6

«…Сочетание малых размеров и громадности энергии (в физике ядра — В. В.) вовсе не случайно и находит своё объяснение в современной квантовой механике» [там же, с. 923]. «…Изучение ядерных реакций привело к подтверждению закона сохранения энергии и того закона пропорциональности энергии и массы, который является одним из наиболее важных выводов теории относительности Эйнштейна» [там же, с. 939] и т. д.