Но люди появились потом, позже, чем горы. Позже, чем Виктор придумал вселенную: зажёг Солнце, повесил в ночном небе Луну. Звёздочки загорались по одной, и это вскоре наскучило. Он стал швырять их на небосвод горстями, будто зёрна в пашню. Галактики, пульсары, чёрные дыры — всему нашлось место. Для того, чтобы они существовали, нужно было просто знать, что они где-то существуют.
Уже потом Виктор придумал людей. Оказалось, что с ними трудно, гораздо труднее, чем со звёздами, труднее даже, чем с горами. Но сделать мир опять безлюдным Виктор так и не решился, хотя всерьёз об этом подумывал. В конце концов, махнул рукой — сами разберутся, как жить. Можно же просто получать удовольствие, живя вместе с ними, играя в их игры.
— А знаешь, любимая, — Виктор посерьёзнел и согнал улыбку с лица, в три глотка он осушил стакан и снова наполнил, — мне опять снился кошмар, тот самый…
— Твёрдый мир? — ужаснулась Ирка, глаза её сделались большими-пребольшими, в них затаился испуг. — Мир, где мысль бессильна? Где всё нужно менять медленно, по крупиночке, руками, инструментами? Где летать можно только на специальных машинах? Где…
— Это ещё что! — Виктор уже пожалел, что испугал Ирку, и поспешил исправить ситуацию. — В этот раз было ещё хуже. Представляешь, в том мире я оказался лысым, пузатым и заросшим кучерявым волосом от плеч и до самой задницы.
— Ты? Лысый? С кучерявой задницей? — Ирка залилась смехом. Виктор тоже заржал, и сквозь смех выдавил:
— Ага, и ещё у меня были колючие усы.
— Странно, — ответила Ирка, лицо сделалось задумчивым, будто она что-то хотела вспомнить, да так и не вспомнила, — мысль не бывает беспомощной, может, ты ей неправильно пользовался?
— Правильно, не правильно, — начал раздражаться Виктор, — не в том дело. Главное, что это лишь сон.
Он сделал так, чтобы вокруг Ирки закружился сноп золотистых искорок, а её бокал вновь наполнился вином. Виктор взял кусок нежного мяса, тот растаял во рту. По пальцам сползала янтарная капля жира.
— Да, любимый, главное, что это сон.
Как ни крути, у меня получился замечательный мир, решил Виктор, и облизал палец. Мир, в котором моя Ирка соглашается со всеми моими бреднями — воистину, лучший из миров.
— Какая древность! — Ролана постаралась скрыть волнение, не гоже яхт-капитану фонтанировать эмоциями. Тут дело принципа, и не важно, что сертификат на управление яхтой она получила в особом порядке, не важно, что это её первая регата. Важно, что она, в отличие от Адриана в космосе далеко не новичок. Значит, надо держать марку.
Точно над штурманской площадкой повисло изображение инсектоподобной конструкции. Конструкция вращалась вокруг продольной оси, и яркий голубой свет высвечивал то потускневшую, в трещинах и выщерблинах, спину, то брюхо, с крепко прижатыми к нему тараканьими лапами.
— Тьфу, дрянь, — Адриан непроизвольно дёрнул ногой, будто хотел расплющить наглого таракана. — Не понимаю, зачем предки конструировали такое… такое непотребство.
— Ага, предки — те ещё фантазёры, они на этом самом непотребстве завоевали тебе галактику, — усмехнулась Ролана, украдкой покосившись на приятное, в общем-то, лицо юноши. Только брезгливо поджатые губы раздражали. Ролана подумала, что ожидать другой реакции от человека, не видевшего ничего, кроме своей, в общем-то, захудалой планетки, и не стоит. Правда, если быть совсем уж честной, без помощи родственников Адриана она вряд ли бы в обозримом будущем получила сертификат. Так-то оно так, но планетник всё равно её раздражал, и с этим она ничего не могла поделать.
Хотя, конечно, где-то он прав, её чудесная яхта, похожая на гроздь хаотично склеившихся радужных сфер, смотрится рядом с этим древним монстром просто шикарно.
— Говорил же, надо проложить нормальный курс, — упрекнул её Адриан, подозрительно скрипучим голоском, — нет, тебе хочется по-особенному. Кой чёрт мы забыли в системе Кракена? Теперь думай, что делать с этим раритетом. Провозимся, не только в финал не попадём, на дисквалификацию нарвёмся. Слушай, а может, ну его?
— Адрианчик, ты с ума сошёл? Оно просит о помощи. Такой шанс, а ты… Скучный ты, — ехидно сказала Ролана. — Скучный и занудный. Эй, яхта, готовься к сближению…
Были б руки, он бы обнял этих отважных людей. Были б губы — расцеловал. А если бы… — Инженер обрывает поток невыполнимых мечтаний. Он мало, что теперь может. Он — дряхлый, протекающий резервуар для чужих галлюцинаций. И всё же надо попытаться быть гостеприимным, надо заполнить пространство внутри себя годным для дыхания людей воздухом, не забыть про освещение. Да, что-то нужно делать с давно сросшейся шлюзовой мембраной.