— Простите отче, — сказал Кинсби. — Раствор уже закончился.
Сагара включил карту и переключил каналы.
— Шелипоф, где ты?
В наушнике громко вздохнули.
— Только что я был в сладком краю снов, но кто-то меня безжалостно оттуда выдернул в грешный мир.
— В этом грешном мире в семнадцатом-дэ квадрате есть колодец. Веди машину туда и жди нас.
Через несколько минут все были на поверхности. Чёрный город вокруг них понемногу таял, но в просветы между стенами и окна просачивалось небо. Шёл мелкий дождь. Уэле внес ребенка в десантный модуль и положил на колени Кинсби, который сел первым.
— Он ещё не разу не пописал, почему? — спросил он беспокойно.
— Обезвоживание, — пояснил Кинсби. — Пока он не компенсирует себе всю жидкость…
— Ага, понял, — Уэле сел. — Эй, Шел, глянь здесь. Он хорошенький, правда?
— Как обезьянка, — Шелипоф сразу развернулся к сидящим. — Ну ладно, ладно. Хорошенькая обезьянка.
Сагара не стал сдерживать смех. Мальчик действительно выглядел страшновато — волосы сбиты в сплошной войлок, худое лицо из-за недостатка влаги действительно слегка сморщилось, как обезьянье — но он всё равно был хорошенький, потому что живой. И Сагара, несмотря на всю усталость и холод, чувствовал себя счастливым. Остальные тоже выглядели так, точно каждый высидел яйцо.
— Все в сборе, — Коммандер закрыл за собой люк. Шелипоф повёл машину к океану.
— Как думаете, господин медикус, сколько ему лет?
— Не знаю, — чуть испуганно ответил Кинсби. — Может, четыре, может, шесть… Я не очень хорошо разбираюсь в детях.
— А вон горожане, — Шелипоф подал звуковой сигнал, и люди, оглянувшись, расступились, чтобы пропустить модуль. — Снова идут за своими слизняками. Зачем им слизняки, сюда же навезли гору еды?
Действительно, улицей тянулась вереница темных фигур — точно процессия теней.
— Они хотят что-нибудь делать, — сказал Сагара. — Им это нужно, чтобы не утратить смысл существования. Шел, останови.
— А, увидели городского старосту, своего дружбана, — Декурион остановил модуль.
— Я на два слова, — Сагара открыл люк и вышел к господину Ито. — Доброе утро, сэнсэй.
— И вам доброго, отче. Что-то вы сегодня в хорошем настроении. Хотя лоб вам кто-то раскроил очень сильно, — Господин Ито поцокал языком.
— Это из-за своей же глупости, не обращайте внимания. Но я сделал открытие, господин Ито. Знаете, какое?
И, наклонившись к старику, шёпотом сказал:
— Приведения не болеют дизентерией.
На центуриона Сео можно было свалить почти все обязанности, которые нёс Сагара, кроме одного: тот не мог за коммандера отслужить Мессу.
С появлением на Сунагиси тысячи двухсот «поселенцев» ситуация изменилась: вместе с ними прибыли сразу два священника: отец Фаради и отец Коттон. Месса, которую они отслужили втроём в воскресенье, была самой многолюдной из тех, какие доводилось служить Сагаре.
Кроме всего прочего, перед Сагарой ребром встал вопрос логистики: хотя полную Мессу он служил лишь дважды в неделю, и на службу приходила лишь половина горожан (население Сунагиси почти поровну делилось на христиан и буддистов), хлеб и вино, какими бы крохотными кусочками он ни ломал облатки, неумолимо подходили к концу. К концу месяца должен был прийти транспорт из командории, но до того дня оставалось полторы недели, и эти полторы недели нужно было как-то существовать.
У Сагары имелись некоторые резервы хлеба, но с вином было совсем плохо. После торжественной службы он поделился своей проблемой с отцом Фарадом.
— Простите, отче, — ответил коллега. — Но я ничем не могу вам помочь. Мне выданы припасы для Святых Даров на месяц, на тысячу двести человек. Однако на местных я не рассчитывал — мне сказали, что тут одни буддисты.
— Я хотел только занять, — сказал Сагара. — К концу месяца у меня будет транспорт, и я отдам.
— Я, — молодой священник покраснел. — Я бы рад, но… Поймите, приходится всё время думать наперёд. А вдруг транспорт не придет.
— Орденские транспорты, случается, погибают, — согласился Сагара. — Но учитывая то, что боевые действия в секторе Паллады закончены, вероятность своевременного прибытия транспорта довольно высока.