— Так и разработайте, — пожала плечами инквизиторша.
— Но это нельзя сделать тут, сразу, на коленке. Законы доминиона разрабатываются в Совете Представителей доминиона, и это дело нескольких месяцев.
— Я это… подожду здесь, — тихо сказал брат Хаас. — Или мне набить кому-нибудь морду, чтобы меня посадили?
— Спокойно, брат, — сказал Сагара. — Я уверен, что решение есть, господин советник.
— Я дал слово, господин советник, — вмешался господин Ито. — Или я уже не мэр? Или вы считаете коммуну Минато просто ширмой?
В глазах господина советника было видно, как по книге, что он именно так и считает — но в присутствии инквизиторши и бардессы не рискнул это сказать вслух.
— Анооо… простите, — сказал юный Синта. — Но я уже заполнил форму на мальчика. Нужен год рождения.
Сагара сделал несложные вычисления.
— Пятьдесят девятый, — сказал он. — Наш доктор говорит, ему шесть с половиной.
— Выглядит на четыре, — сказала бардесса. — Неужто такой страшный был голод?
— Когда он родился и рос — это было просто недоедание и авитаминоз, — горько усмехнулся господин Ито. — Голод был лишь в последний год, когда Рива решили свернуть производство.
— Понятно, — сказала бардесса, и Сагара почти увидел в её глазах, как эти данные улеглись в нужный кластер памяти.
— А день рождения? — спросил Синта.
— Напишите четырнадцатое августа, — сказал Сагара. — В этот день мы его нашли.
— Хорошо, — Синта усмехнулся. — Готово!
Через полминуты из аппарата, название которого было Сагаре неведомо, выполз розовый пластиковый листочек размером с ладонь. Потом ещё один — большего размера и зеленоватого цвета. Первый был собственно свидетельством рождения, второй — записью о том, что свидетельство номер такой-то на имя Ричарда Суны выдано коммуной Минато первого ноября 365 года от Эбера.
— Теперь нужна печать коммуны, — сказал юноша. — И подпись двух свидетелей, тут и тут.
— Да, — Господин Ито вынул из кармана печать и прижал её к свидетельству о рождении. Печать сделала «бззззз», по пластиковой поверхности пробежал отблеск лазерного луча, который определенным образом изменил молекулярную структуру документа, оставляя неповторимый узор. — Коммандер, госпожа Тосидзуки, не окажете ли нам честь? Распишитесь тут как свидетели…
— Готово, — сказала бардесса через несколько секунд, возвращая стило.
— Это нам, — Господин Ито взял большой зеленоватый лист. — А это вам, — дал он карточку Сагаре.
— Простите, как это — им? — удивился советник. — Вы хотите сказать, что этот мальчик не летит на Аркадию?
— Нет, не летит, — сказал Сагара. — Мы забираем его и передаем в приют михаилитов для последующего усыновления.
— А чем хуже приют на Аркадии? — удивился чиновник. — Вы меня в гроб хотите загнать, ей-богу…
— Приют на Аркадии ничем не хуже, — терпеливо пояснил Сагара. — Но этот мальчик уже испытал достаточно страданий, физических и психических. Так сложилось, что он приял наш экипаж, и мы его полюбили. Разрыв сейчас будет слишком болезнен для него. Наш врач сказал, что могут быть рецидивы — он только начал разговаривать и может снова утратить речь. Наш психиатр начал терапию и для мальчика лучше не прерывать ее.
— Но все дети отсюда летят на Аркадию. Разве не лучше ему будет среди своих?
— Нет, — сказал господин Ито. — Поверьте мне. Посмотрите сами. Свои для него теперь — экипаж «Льва».
Точно, малыш взобрался на стол, а с него — на плечи брату Сео.
— Что мы снова делаем что-то такое, требующее пересмотра законов? — спросил центурион.
— Нет. Но существует некоторое общественное мнение… Понимаете меня?