— Куда?! — искренне возмутился я. — Ты что, покаянной олитвы не слышал?
— Какая молитва?! — должен признать, что возмущение ему удалось изобразить вполне натурально. — В покаянной молитве должны быть слова: «Буди мне, грешному».
— Ему-то буди, да ты не будь формалистом! Формализм ни вас, ни нас не красит. Главное, что в сердце своём он покаялся и к богу обратился.
— Да в чём таком он покаялся! — возвизжал мой враг. — В ад его!
Свежепреставившаяся душонка висела между нами в воздухе и хлопала ресничками, слушая нашу грызню. Судя по всему, она ничего не понимала. Так обычно и бывает; мало кто умирает с пониманием важности момента, обычно душа очень удивляется, оказавшись вне тела и остаётся ей ресничками хлопать: бяк-бяк!.. бяк-бяк! У покойного хозяина глазки были свиные, от детских ресниц одна щетинка оставалась, а тут — вот они: при жизни не доудивлялся, ну и хлопает. Не соображает, дурашка, что судьба его решается.
— В ад! — лаконично объявил мой оппонент.
— Не торопись, — остановил я его. — Ничто ещё не решено.
Конечно, в такую минуту беззащитную душу можно и в ад сволочь безнаказанно. С ней, вообще, много чего можно сделать, особенно нам, кто обхаживал её при жизни. Она, глупая душонка, поди, до сих пор не сообразила, кто из нас кто. А хоть бы и поняла, что она может предпринять? Только ресницами шлёпать. Больше у неё ничего нет, не обзавелась за долгую земную жизнь. Как говорится, клиент оказался душевно неразвитым.
Но сейчас она была в полной моей власти, я выиграл последний раунд, и мой соперник не мог реально вмешаться в происходящее, а я медлил и ждал. Не часто нам удаётся посадить недруга в лужу.
И вот на неоформившейся, ничтожной душонке, на глупом эфирном комке с ресничками набухли два желвака, словно гнойные нарывы собирались прорваться, но вместо того, там проклюнулись крылышки: махонь-е, вроде воробьиных. Они затрепетали, ловя потоки эфира, и светящийся комочек начал подниматься к небу.
— Понеслась душа в рай! — произнёс я ритуальную фразу.
— Не долетит! — в отчаянии взвякнул оппонент. — Немощно ей, худокрылой!
— Долетит! — уверенно объявил я. — Давай, спасёныш, пошевеливай своими огрызками!
На секунду я сбросил невидимость, показавшись свежеиспечёному праведнику во всей красе. Увидав мою рогатую образину, душечка заметалась в испуге, нервно задёргала крылышками и, набирая темп, почапала в райские кущи.
Мой противник, поняв, что проиграл, подобрал полы белоснежного хитона, взмахнул крыльями и с проклятьями, вовсе ему не подабающими, полетел следом.
Приятно, гром меня разрази! Конечно, я ничем не рисковал. У нас в пекле все процессы многотоннажные и давно автоматизированы, так что мы в будущей жизни не переработаемся. Если бы, как мечталось доброхотливому ангелочку, клиент достался мне, то загнали бы его в аду в бучильную установку и обрабатывали бы вместе со всеми ему подобными острым паром, пока не кончится либо пар, либо вечность. Миллионом грешников больше, миллионом меньше: для нас — пара пустых, разницы никакой. Вот в раю — иное дело, у них к каждой, самой ничтожной и занудливой спасёночке индивидуальный подход требуется. Потому и стараются белокрылые, чтобы к ним поменьше народу попадало.
Но на этот раз победил я. Ох, и намаются они в раю с сегодняшним клиентом, ох и намучаются!