Бином зарычал. Ким задохнулся от возмущения.
— Свой пес — понимаю, — заметила старуха. — Всякую тварь жалко. Так ведь околеет. Крысу нынче взял, слыхала. Так ведь кончатся крысы. И немец придет — не сразу ж питание наладит. Ему, знаешь, нас голодранцев кормить тоже мечта не большая.
— Патрикеевна! — вскричал Ким, подбородок вскинул. — Вы не смеете так говорить! Немецкая нога не ступит в Ленинград! А Бинома мы записали в ОСОВИАХИМ, его заберут в действующие войска по повестке! Научат в разведку на немца ходить!
Маленький, веснушчатый не по сезону, с ломающимся голосом — Ким, однако, не выглядел смешно. Серьезно выглядел. На улице его уважали. Патрикеевна, впрочем, и всегда воспринимала детей как равных: и любую гадость ребенку могла сказать так же, как и взрослому, и поспорить по существу.
— В разведку! Он скоро блоху на себе разведать не сможет. Гранату на него подвяжут в войсках — и под танк. А ты чего думал? Они людей не жалеют, не то собак… Посмотри вот сегодня в «Ленправде», посмотри.
Газета в руках и очки на носу как сами собой образовались. Патрикеевна охотно, саркастично зачла из товарища Сталина: «Подлые немцы посылают перед своими войсками стариков, женщин и детей в качестве делегатов с просьбой заключить мир. Говорят, что среди ленинградских большевиков есть люди, которые считают неуместным применять оружие против такого рода посланцев. Их, по-моему, надо искоренять, потому что они опаснее фашистов. Я советую не сентиментальничать, а бить врага и его помощников, будь то добровольцы или нет».
Сдернула очки и победоносно воззрилась на Кима. На двери ее комнаты была нарисована лиса.
27
Наклеить картинки на двери всех жильцов Арька и Варенька затеяли однажды под День конституции. Поздравить таким образом жильцов с праздником. Честно сказать, Арька придумал, но зато потом Варенька больше картинок нашла.
Взяли ножницы, обложились старыми журналами и календарями. Из «Детского календаря» тут же вырезали лису Патрикеевне. На комнату Рыжковых там же подобрали Айболита с собакой Аввой. На кухню, для всех, взяли из «Огонька» во всю полосу улыбающуюся повариху с половником. Для «учительской», где Александр Павлович с Генриеттой Давыдовной, нашлась удачная: книга и глобус (как раз литература и география!). Только Варе с мамой (отец как раз был временно репрессирован) подобрать никак не могли. Варе все не нравилось: ни велосипед (хотя в деревне любила она на старом велосипеде), ни принцесса (какая она принцесса! теперь принцесс нет!). В конце концов остановились на ромашке. По ней можно гадать: любит — не любит — плюнет — поцелует. Варенька потом тайком от Арьки посчитала лепестки: 13! Оказывается, может быть счастливым числом!
На следующий день рано утром Арька, вернувшись с прогулки с Биномом, застал Патрикеевну у двери Вареньки. Патрикеевна пририсовывала к ромашке паука. Болтается на паутинке. Гадкий. В парке на Елагином острове в тире фашист в виде паука нарисован. Свастика на брюхе. Варенька не попала, а Арька четыре раза попал из четырех.
— Мерзкий какой, — сказал он. — Вы, Патрикеевна, рисовать не умеете.
Старуха только хихикнула. Оказывается, она успела испакостить все картинки, кроме своей лисы. Авве пририсовала крылышки, Айболиту рожки, поварихе усы, а на книге написала «фига». Дядя Юра тогда восстановил картинки — сам нарисовал похожие (только повариху нашли другую, в другом «Огоньке») и строго поговорил с Патрикеевной. Та больше портить не стала, но потом несколько раз вывешивала всякие глупости на туалете: то изображение таракана, то фотографию граненого стакана где-то нашла, то новый трактор «Железный конь» из газеты. Трактор, то есть, это не глупость, а полезный аггрегат, но на туалете ему — не место.
А уже в войну, но еще до блокады жильцы обнаружили на туалете немецкую листовку!
«Бойцы и Жители осажденного Ленинграда!
Бесцельность вашего сопротивления ясна даже вашему командованию. Вожди С.С.С.Р. запретили капитуляцию Ленинграда, приказав защищаться „до последней капли крови“. Большевикам и евреям не жаль вашей крови, их не трогает ваша гибель и гибель прекрасного русского города.
Цель Смольного, гонящего вас под пули, ясна: действительно уничтожить всех красноармейцев и жителей, а самим на самолетах вылететь из Ленинграда. Тогда их бегству будет оправдание перед палачом русского народа Сталиным — сражались-мол „до последнего“. Их объявят героями, а ваши тела устелют подступы к городу и улицы бывшей столицы.