Появление этих двоих никак не могло вызвать подозрение. Ни для кого не было секретом, что в «Забытый полк» отравляют самых никудышных вояк, нарушителей дисциплины, а потому появление особиста и милиционера могло означать только одно – опять ведется расследование.
– Знакомьтесь, Гасан Камаев, начальник штаба здешнего ОМОНа, – представил своего спутника полковник-особист. Офицеры обменялись рукопожатиями.
Игорь Маклахов перед этой поездкой в Чечню подробно изучил досье на всех, с кем им придется работать. И поэтому хорошо знал, что в первую чеченскую кампанию бывший учитель математики Гасан Камаев был в отряде Бахрама Джамбекова начальником разведки. Свои знания математик использовал в военном деле, строя все операции с точным расчетом. После начала второй чеченской кампании их командир Джамбеков решил сдаться федеральным войскам и заставил свой отряд в присутствии муллы поклясться на Коране, что они никогда не будут воевать против русских. Гасан Камаев поступил на службу в начавшийся тогда формироваться ОМОН. После сорвавшегося покушения на Бахрама Джамбекова он, как и многие бывшие боевики, изъявил желание помочь мстить.
У бывшего начальника разведки была своя агентура среди мирного населения, да и в других отрядах тоже. Поэтому он был весьма интересен для ФСБ, и его собирались использовать на полную катушку.
– У Гасана Алиевича есть интересная информация по вашей проблеме, – загадочно сообщил полковник, когда все расселись за грубым столом, сколоченным из досок от ящиков.
– И что это за информация? – вяло поинтересовался Макнамара.
– У нас есть агент в ближайшем окружении алжирца Бабая, – не обращая внимания на реакцию Игоря, спокойным тоном педагога начал Камаев. – Вчера он сообщил, что Одноногий Шамиль решил идти ва-банк…
– То есть? – не понял начальник блокпоста.
– Он решил захватить, а если не получится, то уничтожить штаб объединенных войск в Моздоке.
– О-о-о, – глубокий возглас вырвался у всех троих офицеров.
– Это невозможно, – первым пришел в себя начальник блокпоста. – Штаб хорошо охраняется, подъезды к городу тщательно контролируются. Да и сколько людей у этого Одноногого?
– Сейчас не более шестидесяти, – ответил Гасан так, что казалось, он ждал этого вопроса. – Большая часть отряда погибла при обороне Грозного и когда вырывались из окружения. Потом ушли те, кому война была не в радость, – крестьяне, пастухи. Но зато те, что остались, настоящие башибузуки, «сорвиголовы».
– Даже при такой лестной характеристике это абсолютно не означает, что они решатся произвести атаку на штаб группировки, – вступил в разговор Маклахов. – Силенок не хватит.
– Несколько дней назад российский бомбардировщик уничтожил тяжелое вооружение отряда Шамиля. Одноногий, помешанный на своей репутации, решил стать шахидом. Броситься грудью на пулеметы он, конечно, не собирается. Ему надо было что-то сверхординарное придумать, такое, что бы заставило всех говорить о нем. Что может быть лучше штаба объединенной группировки? – Камаев замолчал, давая офицерам время осмыслить услышанное, потом продолжил: – Он связался по рации с Бабаем и объявил о своем желании, но ему требуется тяжелое вооружение. Алжирец сразу сообразил, как это выгодно ему в политическом смысле, и отдал один из своих тайников в Моздоке.
– И все равно это нереально – шестью десятками штурмовать штаб, – не сдавался начальник блокпоста. – Да и как они попадут в город?
– Большая часть отряда просочится маленькими группами или поодиночке. Остальные приедут под видом беженцев… А насчет штурма, в тайнике больше десятка противотанковых ракетных комплексов, не считая реактивных огнеметов, гранатометов и прочего вооружения.
Под низкими бетонными сводами штабного бункера повисла гнетущая тишина.
– Надо что-то делать, – ни к кому не обращаясь, пробормотал особист.
– Мы работаем, – ответил Гасан Камаев таким тоном, будто только местный ОМОН вел здесь войну. – Сейчас идут интенсивные поиски тайника. Тщательно шерстим всех прибывающих в город, но на это требуется время, которого, пока жив Одноногий, у нас нет.
– Что вам нужно на первом этапе? – спросил начальник особого отдела, резонно рассудив: раз кто-то делает твою работу – лучше ему помочь.
– Надо обезвредить гидру, – спокойно произнес Гасан, глядя перед собой. – Необходимо ликвидировать Пастуха до начала штурма.
Теперь все взоры обратились к Маклахову.
– Нужна точная информация, а за нами дело не станет, – коротко ответил капитан.
– Информация есть, самая точная и подробная.
– Тогда поработаем.
Густой туман, подобно вате, навис над землей. Нагретая за день жарким солнцем земля не позволяла концентрированной влаге опуститься ниже. В сером предрассветном мареве промелькнули неясные очертания, тени. Одна, две, пять, шестнадцать… двадцать. Четырнадцать бойцов «Вымпела» и шестеро чеченских омоновцев, вызвавшихся добровольцами.
Чекисты были в полной боевой выкладке, поверх маскировочных комбинезонов были надеты новейшие бронежилеты «панцирь», изготовленные из полимерной пластмассы, по прочности не уступавшей титану. К бронежилету был прицеплен «лифчик» – разгрузочный жилет с десятью ячейками на груди для автоматных магазинов, внизу на поясе подсумки для гранат, – нож разведчика и кобура с автоматическим пистолетом. Сзади на пояснице прикреплена плоская черная коробочка портативной радиостанции, провод от которой тянулся к гарнитуре, состоявшей из наушника и микрофона, укрепленного на левой стороне головы. Лица разведчиков были покрыты зелено-черными разводами, изготовленными из смеси травы и древесной сажи. Тяжелого вооружения в группе не было, все бойцы имели при себе «АК-103», внешне похожие на «семьдесят четвертые» «калаши», только калибр побольше, 7,62, как у родоначальника этого оружия. Кроме того, у двух стрелков еще были «винторезы» – портативные бесшумные винтовки.
Чеченцы, вышедшие на задание вместе с «вымпеловцами», были и экипированы попроще, и вооружены не так. Одеты они были в однотонную серо-зеленую форму, лица закрывали клетчатые платки-«арафатки». Омоновцы специально так оделись, чтобы скрыть свою внешность, кровную месть еще никто не отменил. А нажить кровника означает всю жизнь ожидать смертельного удара исподтишка.
К месту засады они вышли, когда из-за вершины гор появились первые лучи солнца. Клочья тумана таяли прямо на глазах. Высоко в небе завел свою песню жаворонок, природа пробуждалась после короткой летней ночи.
Для засады позиция была выбрана крайне удачно: над петлей Грунтовой дороги навис небольшой холм, с противоположной стороны за кустами дикого шиповника раскинулись рваные края обрыва. Сама дорога в глубоких рытвинах и накатанной то там, то здесь колеей была трассой, с которой и большегрузной машине трудно выбраться, а под ураганным огнем нечего и говорить.
– Значит, так, Сергунек, – обратился Маклахов к невысокому коренастому снайперу, сжимающему в руках «ВСС» с толстым стволом-глушителем. – Как только головная машина повернет за холм, ты работаешь водилу, замыкающую машину работает Лис. После того как колонну застопорим – свободная охота, понял?
– А колонна точно будет? – поинтересовался снайпер, деловито расчехляя оптический прицел на «винторезе».
– Ункас заверил клятвенно, что Пастух вылез из своей норы и крадется в Моздок, строя алчные планы ло захвату штаба группировки, – вполголоса, чтобы Гасан Камаев не услышал, как его окрестил чекист, намекая на сына индейского вождя Чингачгука, последнего из могикан, произнес Макнамара. – Поэтому не расхолаживаться, могут объявиться в любую минуту.
Смешанная разведгруппа рассыпалась вдоль дороги, прячась в зарослях кустов. Приведя оружие в боевую готовность, все замерли в ожидании.
Ждать пришлось недолго, вскоре послышался отдаленный гул, который постепенно нарастал.