Виталий молчал. Ему вспомнились слова из книги «Маленький принц», которую он читал еще в детстве, но почему-то запомнил их.
«Мы в ответе за тех, кого приручили».
Теперь он был не свободен, теперь он был в ответе за нее, за себя и за них вместе взятых.
— Ну прошу тебя! Ну придумай что-нибудь! — продолжала уговаривать его Ирина. — Устройся, в конце концов, на работу. Тебя везде возьмут, ты ведь все умеешь! А жить мы пока можем у меня, он же ушел к брату своему. Там сейчас живет. Почему ты не хочешь пользоваться тем, что есть у меня?
— Спасибо тебе, но ты лучше учись пока. Пора тебе уже в институт, нагонять своих, — отвечал ей Виталий, уже решивший, как быть.
Действительно, она права, так жить нельзя, но воспользоваться благами ее отца он не может, это совершенно исключено. Ирине квартира досталась от родителей, которые уже, наверное, знали о нем и испытывали к нему неприязненные чувства. Поэтому о переезде туда не может быть и речи. Чем же тогда он будет отличаться от ее мужа, которого сам же и упрекнул в этом.
— Медовый месяц закончился, — продолжал он. — А жить мы пока будем у моих родителей, если ты так не можешь. Поехали, заберем вещи с квартиры, ее нужно освободить.
— Поехали, — с радостью согласилась Ирина, запуская двигатель. — Только давай ко мне домой заедем, я хочу помыться и переодеться.
— На квартире сможешь и помыться, и переодеться, — предложил ей Виталий, ему почему-то очень не хотелось, чтобы она даже близко подходила к своей квартире.
— Да все хорошо! — обнадежила она его, улыбаясь. — Я не долго. Одна нога там, а другая у тебя, — и она в подтверждение своих слов положила ему на колени свою левую ногу.
* * *Ирина поднималась по лестнице своего подъезда, мечтая о горячем душе и чистом белье. Как она все же соскучилась по нормальному жилью.
«Нет, я все-таки его уговорю пожить здесь. Поживем немного у его родителей, и я его уговорю», — думала она, подходя к двери и доставая из кармана ключ.
Она резко навалилась на дверь и в этот момент попыталась повернуть ключ, замок заедал, и дверь открыть можно было только так. С первого раза не получилось. Она толкнула еще раз, все, дверь приветливо распахнулась.
«Ну, вот я и дома!» — подумала она.
* * *Пока Ирина будет приводить себя в порядок, как она говорит, мыться и переодеваться в своей квартире, Виталий решил навестить родителей. Да и потом надо же хотя бы предупредить, что он собирается у них жить, да еще не один к тому же. И даже не с женой, хотя и с Ириной.
Он нажал на кнопку родного звонка, за дверью послышались шаги, и она распахнулась. На пороге стояла мать. Увидев сына, лицо ее осветилось улыбкой, она обняла его, прижала к себе. Сын для матери всегда остается сыном, и не важно, сколько ему лет, для нее он всегда будет тем же мальчишкой.
— Привет! — радостно сказала она, поцеловав его в щеку. — Как дела? — спросила она его немного обеспокоенно, видя, что он не проходит в комнату.
— Нормально, — успокоил он ее, — мам, я поживу у вас немного?
— Конечно, живи, Виталий. Это твой дом, ты и должен здесь жить. А то живешь не понятно где! — заворчала она и, направившись на кухню, почти скомандовала, как бывало в детстве, — Иди, проходи, покушаем!
— Я не хочу есть, — сказал Виталий, не отслоняясь от дверного косяка. — Только я не один буду, — почти крикнул он скрывшейся на кухне матери, — с девушкой!
* * *Ирина вошла прихожую и, еще не успев зажечь свет, поняла, что в квартире кто-то есть, хотя, как она это определила, она и сама не знала. Привычно потянув руку, она щелкнула выключателем.
Так и есть! В коридоре стояли ботинки Олега, она узнала их. Настроение сразу пропало, улыбка исчезла с ее лица. Вот кого она хотела сейчас видеть меньше всего.
«И чего он приперся? Что ему здесь надо?» — думала она, проходя на кухню, оттуда слышалось звяканье посуды, значит, он там.
Она шла, медленно, оттягивая момент неприятной встречи с бывшим, как она считала, мужем. Шаг, еще шаг, в душе она по-детски надеялась, что может он растворится, пока она медленно идет, исчезнет куда-нибудь. Но нет, он никуда не исчез, не растворился, он спокойно сидел за столом и пил чай. Пил чай и ждал, когда она войдет.
Наконец она нехотя, через силу вошла на кухню.
Олег поставил чашку на стол, встал, подошел к ней и как ни в чем не бывало, будто ничего и не происходило, сказал, обнимая ее за плечи:
— Ну, здравствуй, милая!
Ирина резко отстранилась от него, как от чего-то мерзкого и неприятного, так отстраняются от испачканных стен, так обходят зловонные лужи.
— Ну зачем ты пришел? — устало спросила она.
Олег понял ее вопрос по-своему и моментально встал в боевую позицию.
Ирина знала Олега довольно хорошо и понимала, что он бы не пришел, не имея в руках козыря, значит, он что-то задумал, и у него было, что ей сказать.
— Я пришел домой, — отрезал он, опуская руки и отходя от нее. — Это мой дом.
Олег прошел на свое место и сел на стул, затем показал на фотографию ее сына, висящую на стене, и сказал жестко:
— А это — мой ребенок!
— Это не твой ребенок, мой, — сказала Ирина, она уже начала догадываться, о чем пойдет речь, и внутренне содрогнулась.
— Мой, — довольно спокойно и уверенно возразил ей Олег, — потому что отец не тот, кто родил, а тот, скажем так, кто воспитывал. И с родителями твоими я тоже договорился, что ребенок останется в любом случае со мной.
Худшие опасения ее подтвердились, она до последнего надеялась, что он не пойдет на такую подлость, но она слишком хорошо о нем думала. Ирина подошла к столу и обессиленно опустилась на стул. Ей вдруг стало нехорошо, голова кружилась, сердце стучало так, будто собиралось выпрыгнуть из груди. В мозгу стучала одна мысль: «Ну вот и все! Ну вот и все!» Она почти не слышала, что именно он говорил.
— Ребенок останется со мной вне зависимости от того, уйдешь ли ты к этому уголовнику или же решишь остаться со мной, — продолжал объяснять ей ближайшие и далеко не радужные перспективы Олег.
— Да как ты можешь?! Это мой ребенок, — подняла она на него глаза.
Олег был спокоен, он сделал глоток чая, поставил чашку на стол и твердо произнес:
— Я повторяю! Это мой ребенок! А ты плохая мать, раз связываешься с этой мразью. И твои родители тоже так решили. Не веришь? — с усмешкой спросил он. — Позвони матери, спроси, посмотрим, что она тебе скажет.
Ирина с опаской смотрела на свой телефон, чувствуя, что Олег не блефует.
— Ну, что ты? Давай, звони, — говорил Олег, показывая на лежащий на столе телефон. Несомненно, он знал, что скажет ей мать, поэтому спокойно закинул ногу на ногу и, достав сигарету из пачки, с удовольствием закурил.
Олег внутренне ликовал, с родителями ее он уже обо всем договорился, выхода у нее теперь не было никакого. Ребенка она не бросит, он это точно знал.
Ирина набрала номер матери, хотя тоже конечно догадывалась, что она ей скажет, но в глубине души теплилась надежда, мать все же. Пошли гудки вызова, сердце забилось так сильно, что ей с трудом удалось выговорить только одно слово.
— Мама, — тихо произнесла она в трубку, когда ей ответили. Казалось, что биение сердце защемило голосовые связки, и она не смогла даже поздороваться.
— Ну что, с уголовником спуталась, да?! — кричала в трубку мать, даже не поздоровавшись. — Сколько сил мы на тебя с отцом положили! Ребенка мы к себе забираем. Поняла? И машину у тебя заберем и все остальное. Можешь идти на все четыре стороны, ты нас с отцом предала.
Ирина выронила телефон и, закрыв лицо руками, заплакала.
Олег сидел напротив нее, покуривал, пуская дым в потолок, и улыбался, улыбался нагло, открыто, не скрывая своего торжества.
Он был вновь хозяином положения, хотя и не без участия родителей.
Вдоволь насладившись своей победой, а именно так он и расценивал все происходящее, он встал, неспеша потушил сигарету и, расправив плечи, произнес командным голосом:
— А теперь слушай меня!
И он начал диктовать свои условия, не обращая внимания на ее слезы, расхаживая по комнате и размахивая руками.