Впоследствии Иван еще несколько раз встречался с Блюмкиным на вечеринках у Есенина. Со временем между ними завязались почти дружеские отношения, насколько, конечно, вообще возможна дружба между такими разными людьми. Узнав, что его новый знакомый свободно владеет несколькими европейскими языками, Блюмкин однажды предложил оказать ему свое содействие для устройства на службу в ОГПУ. Поначалу Иван от подобного предложения просто опешил. Чего-чего, а того, что ему когда-нибудь придется служить в ОГПУ, он даже в кошмарном сне не мог себе представить. Блюмкин по-своему истолковал его реакцию, и чтобы окончательно развеять его сомнения, поспешил добавить:
— Я же тебе не в расстрельную команду предлагаю записываться, а предлагаю идти служить в Иностранный отдел. Это же интеллектуальная элита наших органов госбезопасности. Там как раз нужны такие молодые грамотные ребята. Начальником этого отдела является мой старый приятель еще со времен одесской юности Моисей Трилиссер, так что, я думаю, никаких проблем с твоим приемом на службу возникнуть не должно. Не переживай, тебе даже форму носить не придется. Ну, если только по большим праздникам…
Иван поколебался некоторое время, а затем все-таки решил принять предложение Блюмкина. Подобная служба считалась весьма престижной, к тому же она могла обеспечить ему выход на заграницу, чем со временем можно было бы воспользоваться. Самого себя он успокоил тем, что ему предстояло бороться не с «врагами» из числа собственного народа, а вести хитроумные игры с вражескими разведками. В глубине души Иван всегда оставался патриотом своей родины, вне зависимости от того, какой политический режим в ней сейчас установился. Как говорится, правители приходят и уходят, а страна и народ остаются…
Как вскоре выяснилось, подобное предложение последовало весьма своевременно. Едва он был принят на службу в ОГПУ, как лавку имажинистов по неведомым причинам закрыли, и Иван лишился приятной возможности время от времени видеть большинство из посетителей литературных посиделок, в том числе и «романтика революции». При их последней встрече Блюмкин, который всегда был не чужд тщеславия, с загадочным видом обмолвился, что вскоре отравляется в Гималаи искать некую загадочную область, населенную мудрецами. Однако произвести на собеседника желаемого эффекта ему не удалось. Иван сразу же понял, о чем идет речь.
— Ты собрался в Шамбалу?
— А ты откуда знаешь?
— Да так, приходилось читать кое-какую литературу.
— Вот увидишь, это открытие ознаменует начало новой эры в истории человечества.
— Не обольщайся! Это все выдумки мадам Блаватской, а также всяких мистиков и оккультистов.
— Много ты понимаешь…
Блюмкин замкнулся, и на этом разговор прервался. Впоследствии Иван не раз со смешанным чувством вспоминал этого человека. Если бы не случайная встреча с ним и его содействие, то неизвестно как в дальнейшем могла бы сложиться его судьба…
Несколько лет все вроде бы шло нормально, а теперь вот, на тебе! Все! Это конец!
Угадав ход мыслей своего собеседника, Бокий произнес с загадочной улыбкой:
— Не волнуйтесь! Я Вас пригласил совсем с другой целью. Примерьте пока вот этот перстенек, и постарайтесь описать свои ощущения.
Начальник спецотдела достал из простой деревянной шкатулки массивный золотой перстень со вставкой из непрозрачного камня, украшенного изображением солнца с расходящимися в разные стороны лучами, и протянул его своему собеседнику. Иван с некоторым недоумением оглядел его. На первый взгляд, перстень как перстень, ничего особенного. Но едва он надел его на указательный палец правой руки, как сразу же почувствовал легкие вибрации, и его сначала охватило состояние полного покоя, а затем, словно на экране в синематографе, перед ним начало разворачиваться целое действо.
Сначала Иван увидел хорошо знакомый ему дом Коробкова на пересечении Тверского бульвара и Большой Никитской улицы. Затем перед ним появилась одна из комнат этого дома. В ней находилось несколько человек, которые что-то между собой горячо обсуждали. Откуда-то издалека доносилась стрельба, несколько раз ухнули мины, выпущенные из бомбомета. Иван пригляделся, и явственно увидел позиции у кинотеатра «Унион». Из разговора присутствующих в комнате людей вскоре стало ясно, что они обсуждают вопрос о прибытии в Москву подкреплений, на которые добровольцы так рассчитывали, но которые в конечном итоге так и не прибыли.
Когда Иван снял перстень и подробно описал Бокию увиденную им сцену, тот удовлетворенно хмыкнул: