— Вопросов нет.
— Вот и умничка. Конец связи.
— Ну что, защитники Веры, Царя и Отечества, — обратился я к притихшим попам. — Кравченко дал добро. Микола, выдай им закусить и литр спирта.
— А не многовато будет? — поинтересовался крохобор Микола.
— Нормально, пусть помнят нашу доброту!
Еще минут пять бойцы отдирали от меня попов, желающих меня обнять и расцеловать. Наконец попов, размазывающих по щекам слезы счастья, утащили на кухню, попутно предупредив, чтобы были тише воды, ниже травы, а я пошел к Зимину думу думать.
3
Штаб встретил меня нездоровой суетой. Несмотря на вечер, все были на местах и изображали бурную деятельность.
— Проверка приехала? — спросил я у первого попавшегося офицера.
— Хуже, — ответил тот.
— А что может быть хуже проверки? — удивился я.
— Ивлев! — испуганным шепотом выкрикнул тот и поспешил по своим делам.
Я ухмыльнулся и продолжил движение. Ивлев — это не страшно. Ивлев — это хорошо! Ивлев — это решение многих сложнейших задач. Жаль, что штабные этого не понимают. Не понимают и боятся генерал-майора. До дрожи в коленках и поноса. Хотя, чего его бояться?!
— Я тебя повешу, дуболома, — раздался из-за двери Зимина крик Ивлева. — Тебе, скотина, кто дал право распоряжаться моими людьми?!!
— Кого он там третирует? — поинтересовался я у присутствующего Зимина.
— Полковника Жеребенкова, — ответил Зимин, сидящий на месте дежурного офицера. Самого дежурного не наблюдалось. Зимин сидел, закинув ноги на стол, и со счастливым видом курил здоровенную сигару.
— А кто такой Жеребенков? — поинтересовался я.
— Саша, ну ты совсем… — улыбнулся Зимин. — Большой начальник, спустился с Олимпа, чтобы лично сообщить тебе… Да, да, тебе, — полковник ткнул сигарой в мою сторону, — приказ «партии и правительства». А ты даже не удосужился узнать его фамилию!
— Петрович, — не понял я, — так Конь — это и есть Жеребенков?!
— Да, — заржал Зимин, — а ты не знал?!
— Так мне на кой? Меньше знаешь — крепче спишь. А «нукеры» его где?
— За тобой сидят, — еще громче заржал Зимин.
Я обернулся. Действительно, за моей спиной сидели «нукеры» Коня, то есть Жеребенкова, оба потрепанные и бледные. Капитан тупо смотрел в одну точку, а майор, судорожно кивнув мне в знак приветствия, начал складывать в папку какие-то бумаги.
— Майор, оставь ты бумаги в покое, — посоветовал ему Зимин. — Ты их скоро в труху превратишь! Чего ты мандражируешь, как девственница перед первой брачной ночью?!
— Я не мандражирую, — чуть заикаясь, ответил он.
— Вижу, вижу, — ехидно улыбнулся Зимин.
— Петрович, — отвлек я полковника, — чем вызвана такая нелюбовь к штабным товарищам? На чем они «залетели»? Приняли участие в местном «крестовом походе»?
— Ты уже слышал про морпехов? — усмехнулся Зимин.
— В подробностях. От главных «руководителей концессии». От идейных вдохновителей, так сказать.
— И где эти братья Гапоны? — заинтересовался он.
— Сидят у меня, кушают тушенку и пьют спирт.
— А Комарницкий?
— В курсе. Даже одобряет.
— И как они?
— Я думал, будет хуже…
— Барин был не «в форме»?
— Думаю, он оказался излишне гуманен. Им же еще до него танкисты «наломали». А что особисты по поводу случившегося говорят?
— Ничего не говорят. Барин пообещал, что он «каленым железом» проведет разъяснительную работу среди личного состава.
— Да, не завидую я морпехам… Но все-таки — на чем «подзалетел» Конь, то есть Жеребенков?
— Не на «чем», а на «ком»! — поправил меня Зимин.
— И на ком? — поспешил поинтересоваться я.
— На тебе!
— На мне?! Не может быть! Я убежденный гетеросексуал!
— Ты-то, юморист, может, и гетеросексуал, а вот Жеребенков — патентованный гомосек, да еще и с суицидальными наклонностями. Ивлев еще два месяца назад приказал твою группу и группу Коваля на «выходы» отправлять только с его письменного разрешения.
— И-и-и?! — заинтересованно протянул я, хотя догадывался, каким будет ответ.
— Конь, воспользовавшись отсутствием Барона, решил выслужиться перед «верхним» штабом. А именно: кто-то из его спецов проанализировал снимки «летунов» и снимки со спутников, пришел к верному логическому заключению, что у румын где-то в горах имеется очень секретный тоннель, через который (в самых крайних случаях) они перебрасывают не менее секретные машины. Конь за эту идею ухватился и через «голову Барона» доложился «верхнему» штабу. И ладно, если бы он, дурак, на этом бы и успокоился. Так ить нет!!! Он сообщил, что у него готова группа для уничтожения этого тоннеля. Что группа уже два месяца тренируется перегрызать зубами этот самый тоннель на макете, изготовленном в натуральную величину. Что для выполнения задачи ему требуется максимум, Саша, я подчеркиваю — максимум семь дней. «Верхние» его расцеловали, план согласовали и назначили его ответственным за выполнение «блестяще подготовленной операции». И, как ты понимаешь, Конь «встрял». Он-то рассчитывал доложить о проделанной аналитической работе, получить благодарность и дальше сибаритствовать, а тут такой облом!