Однако больше всего притягивал пришелец в морозильной камере. Мне хотелось изучить его тщательно, а не сквозь мутную пелену выступивших от тошноты слез. Хотелось разобраться в строении тела. Рассмотреть лицо. Заглянуть под веко. Есть ли под ним зрачок? Какой он? Круглый, как у человека, или щель, как у рептилии? В общем, пришелец был мне страшно интересен. Но я оттягивал поход в бункер до лучших времен, словно бутылку марочного коньяка, уверенный, что новизна работы уйдет, решение хозяйственных вопросов наскучит, и моими единственными развлечениями останутся деревянные ложки и это.
Правда, обстоятельства заставили меня спуститься в бункер намного раньше, чем я планировал.
Тот день начался с того, что ранним утром я проснулся с неожиданной идеей проверить, не дрыхнут ли на посту мои караульные. Я побрился, сварил яичко вкрутую, позавтракал, покурил на крылечке, глядя солнышко, поднимающееся над лесом за рекой, потом надел черную куртку с надписью «ОХРАНА» поперек спины и отправился в путь. Уже в шесть утра в воздухе ощущалась духота, и я подумал, что грозы сегодня не миновать.
Сильной грозы.
Путь от Коровьино до спецхранилища пролегал по проселочной дороге через луга, холм и перелески. Расстояние было внушительным, порядка шести километров. Транспорт здесь не ходил, разве что УАЗик фермера Ипатова, хозяйство которого располагалось за моим объектом, и его же трактор. Так что добираться до места службы мне приходилось пешком. Утром туда, вечером обратно. Каждый день. Поначалу такой расклад показался мне забавным и даже полезным для здоровья, но дня через два, попав под ливень, я всей душой возненавидел этот путь. Проселок моментально раскис, подошвы скользили, норовя опрокинуть меня в грязь, одежда промокла до нитки. Домой я добрался без сил. После того случая я стал подумывать о велосипеде.
По пути на спецхран мне попалась пастушка Дарья, перегонявшая общественное стадо через дорогу на берег реки, где трава была посочнее. Под выцветшим на солнце платком багровели обветренные щеки. Завидев меня, Дарья улыбнулась. В рту у нее отсутствовала добрая половина зубов. Я вскинул руку, показывая, что тоже рад ее видеть. Мы пересекались с ней каждое утро и каждый вечер, словно работали в одну смену.
До спецхрана я добрался за час с небольшим. Спустившись с холма, сошел с дороги, крадучись прошел вдоль колючки, преодолел ворота и незаметно подобрался к караулке. Дежуривший сегодня Морозов, белобрысый двадцатилетний парень, не спал, но занимался чем-то недозволенным - чем, я не успел рассмотреть. При виде начальника, выросшего в дверном проеме на час раньше положенного срока, он вскочил, опрокинув табурет, испуганно что-то пряча за спиной.
Я кашлянул, прочищая горло. Не поздоровавшись, прошел через помещение. Налил холодного кипятка в стакан из чайника. Морозов с волнением наблюдал, как я неторопливо пью.
- Ты вдоль периметра ходишь? - Я вытер губы.
- Хожу, - осторожно ответил он.
- Неправда. Трава вдоль колючки даже не примята.
- А че я-то сразу! - заволновался Морозов, тараща на меня белесые глаза. - Вдоль колючки никто не ходит. Там бурьян выше головы.
Сухой стук возвращенного на столик стакана оборвал его оправдания.
- Что у тебя за спиной?
Гоша съежился. Пристально глядя, я шагнул к нему.
- Тебе известно, что во время дежурства караульный не имеет права заниматься посторонними делами. Что там у тебя? - Я протянул ладонь. - Дай сюда.
Он вытащил руку из-за спины. В ней оказалась книга в мягких обложках: «Сборник типовых упражнений по физике для поступающих в вузы».
Я повертел книжку в руках.
- Это еще зачем?
- А всю жизнь что ли в караулке сидеть? - огрызнулся Морозов, глядя на меня волком. - Следующим летом в город поеду, в политехнический поступлю. А в Коровьино только два занятия: ткацкая фабрика и бухло. Я тупею с каждым днем.
- Пока ты читаешь книжки в караулке, враг сейчас проникает на территорию вверенного тебе объекта.
- Да, конечно! Толпами валит на эти развалины!… Кому они нужны!
- Все равно, тебе по должностной не положено отвлекаться.
- Ничего вы не понимаете! - вспыхнул Морозов. - Вы такой же, как и остальные военные. У вас только одно на уме: чтобы сапоги блестели да маршировали в ногу!
Я вернул ему книжку.
- Спрячь. Это нужно читать дома, а не в карауле. Еще раз увижу - влеплю выговор.
Он забрал книжку, взирая на меня с лютой ненавистью. Ершистый парень, думает, все на свете знает. Но люблю таких. В боевых условиях при соответствующем обучении они набираются ума и становятся отличными солдатами… Если прежде не схлопочут по глупости пулю.
То, что мои подчиненные не обходят периметр, стало для меня открытием. Майор Фомин, этот гад-хохотун, держался с ними в панибратских отношениях, отчего караульные распустились и стали принимать работу за нечто вроде оплаченного безделья на свежем воздухе. Оставлять это без внимания было никак нельзя.
К полудню я собрал перед караулкой на пятачке вытоптанной травы всю четверку. Морозова, Сидельникова, Тарасыча и Орехова. Они обливались потом в душном предгрозовом воздухе и были страшно недовольны, что я вытащил их на объект в нерабочую смену среди белого дня, оторвав от грядок, домашних дел и телевизора.
Но нужно было поставить вопрос ребром.
- Сегодня мне стало известно, что вы не выполняете прямые обязанности, - сказал я, прохаживаясь перед строем со сложенными за спиной руками. - Вы не обходите периметр. Это недопустимо. Это нарушение вашей должностной инструкции.