— Ох! — застонал Язон. — С вами невозможно говорить, мы с вами не понимаем друг друга. Мы говорим на разных языках. Забудем на время кто прав, кто ошибается. Нам придётся вернуться назад и договориться о значении терминов, которые мы употребляем. Для начала: можете вы определить разницу между «этикой» и «этосом»?
— Конечно! — выпалил Михай, и выражение удовольствия промелькнуло в его глазах, при мысли о возможности убедить противника. — Этика — это дисциплина, изучающая, что такое хорошо и плохо, что верно и неверно, этика занимается моральными обязанностями и долгом. Этос — означает руководящую веру, стандарты или идеалы, характеризующие группы или общество.
— Очень хорошо, вижу что вы провели немало ночей, уткнув нос в книги. Теперь мы установили разницу между этими двумя терминами — это центр маленькой коммуникационной проблемы, с которой мы имеем дело. Этос неразрывно связан с отдельным обществом и не может быть оторван от него, иначе он теряет всякий смысл. Согласны?
— Пожалуй…
— Ну, вы должны согласиться, ведь это ваше собственное определение терминов. Этос группы — это лишь всеохватывающий термин для выражения отношений группы друг с другом. Верно?
Михай неохотно кивнул в знак согласия.
— Теперь, договорившись об этом, мы можем продвинуться на шаг вперёд. Этика, опять же согласно вашему собственному определению, должна иметь дело с любым количеством обществ и групп. Если существуют абсолютные этические законы, то они должны быть столь обширны, что их можно применить к любому обществу. Законы этики должны быть столь же универсальны, как и закон всемирного тяготения.
— Я не вполне понял…
— Я и не думал, что вы поймёте. Вы люди, болтающие об универсальных законах, в сущности, никогда не понимаете значения этих терминов. Мои знания не очень велики, но я всё же помню Первый закон Ньютона, устанавливающий зависимость тяготения от массы. Это даже не закон, а просто наблюдение, не имеющее силы, пока вы не добавите «на этой планете». На планете с другой массой, данные наблюдения будут другими. А закон гравитации — это формула:
M1*M2F=G*R*R.
Эта формула может быть использована для вычисления силы притяжения между любыми двумя телами. Таков путь выражения фундаментальных и неизменных принципов, применимых к любой ситуации. Если у вас действительно имеются этические законы, они должны иметь ту же всеобщность. Они должны действовать на Кассилии и на Пирре, и вообще на любой планете и в любом обществе. Это вновь возвращает нас к вам. То, что вы так грандиозно — с большой буквы, с громом фанфар — величаете «Законами Этики» — и не законы вообще, но лишь куски племенного этоса, местные наблюдения, сделанные группой покинувших овец пастухов и пригодные лишь на то, чтобы поддерживать порядок в доме. Эти правила не применимы в любой ситуации, даже вы должны будете признать это. Только подумайте о множестве различных планет и о том, какими необычными и страшными бывают там отношения людей друг к другу — а потом попробуйте сформулировать десять правил общения, пригодных для всех этих обществ. Это невозможно. Готов поклясться, что для вас самого существуют эти десять правил, но если одно из них заключается в том, что нельзя поклоняться вырезанным из дерева идолам, я могу сказать вам, чего стоят остальные. Вы не будете этичны, если попробуете применять эти правила всюду — это будет всего лишь способ совершения самоубийства.
— Вы обижаете меня!
— Надеюсь. Если я не могу воздействовать на вас другим путём, то обида, возможно, выведет вас из состояния моральной самоуверенности. Как вы смеете обвинять меня в краже денег из казино Кассилии, когда я действовал в полном согласии с их этическим кодексом! Они организуют нечестные азартные игры — это норма. Если вы утверждаете, что обманывать в играх нечестно, значит вы не соответствуете местной этике. И если вы доставите меня для суда, значит вы неэтичны, а я — беспомощная жертва злого человека!
— Клянусь Сатаной, — воскликнул Михай, вскакивая на ноги и бегая взад и вперёд у кресла Язона, в возбуждении сжимая и разжимая кулаки. — Вы хотите смутить меня вашей семантикой и так называемой этикой, но всё объясняется вашей алчностью; существует высший Закон, которого нельзя оспорить…
— Вы не правы, я могу доказать это, — и Язон указал на книжную полку. — Я могу доказать это при помощи ваших же книг. Авксинского не нужно, он слишком толстый. Вот этот небольшой томик с именем Лалла на корешке. Это книга «О законах рыцарства» Раймона Лалла?
Михай широко раскрыл глаза.
— Вы знаете эту книгу? Вы знакомы даже с трудами Лалла?
— Конечно, — небрежно ответил Язон: по правде говоря, это была единственная книга из всего собрания Михая, которую он однажды просматривал, и странное название засело у него в голове… — Позвольте мне взглянуть на неё, и я докажу вам то, что хочу…
Он постарался произнести это как можно спокойней: именно из-за этого момента он и вёл весь разговор. Он отпил чаю. Не надо показывать свою напряжённость.
Михай Саймон снял книгу с полки и протянул ему.
Язон, продолжая говорить, перелистывал страницы.
— Да, да, совершенно верно. Идеальный образец вашего типа мышления. Вы любите читать Лалла?
— Чрезвычайно, — ответил Михай с сияющими глазами. — В каждой его букве Красота и Правда, о которых мы забываем в суматохе современной жизни. Применение и доказательство взаимосвязи между мистическим и конкретным. Манипулируя символами и используя математическую логику, он объясняет все.
— Он ничего не объясняет! — заявил Язон. — Он играет в слова. Берет слово, придаёт ему абстрактное и нереальное значение, обращаясь к другим словам и проделывая с ними те же туманные процедуры. Его доказательства — всего лишь бессмысленные звуки. Это главный пункт, где расходятся ваше и моё понимание жизни. Вы живёте в мире слов, лишённых значений, но существующих. Мой мир содержит факты, которые можно взвесить, попробовать на вкус, мои факты неопровержимы. Они — существуют.
— Покажите мне какой-нибудь из ваших неопровержимых фактов, — сказал Михай неожиданно спокойным голосом, во всяком случае гораздо более спокойным, чем голос Язона.
— Вон там, — сказал Язон, — большая зелёная книга на консоли. Она содержит факты, относительно которых даже вы согласитесь, что они существуют. Если вы не согласитесь, я съем каждую её страницу. Дайте мне её. — Он говорил сердито, делая чрезмерно самоуверенные утверждения, и Михай попался в ловушку. Он протянул том Язону обеими руками: книга была тяжёлая, толстая, в металлическом переплёте.
— Теперь слушайте внимательно и постарайтесь понять, если даже для вас это будет трудно, — сказал Язон, открыв книгу. Михай сухо усмехнулся при этом намёке на его глупость. — Это собрание звёздных эфемерид, также набито фактами, как яйцо содержимым. В некотором роде это история человечества. Теперь взгляните на экран контроля джамп-режима и вы поймёте, что я имею в виду. Видите эту горизонтальную линию. Это наш курс.
— Поскольку это мой корабль и я его пилотирую, то я в этом уверен, — сказал Михай. — Давайте ваше доказательство.
— Имейте терпение, — ответил Язон. — Постараюсь объяснить это попроще. Красное пятно на зелёной линии обозначает положение нашего корабля. Номер под экраном означает ваш следующий навигационный пункт — место, где тяготение звёзд достаточно для использования джамп-эффекта. Номер записан звёздным кодом: ДВ-89-046-229. Я смотрю в эту книгу… — и он быстро перелистал страницу, — и нахожу этот номер в списке. Не название; всего лишь ряд символов, которые тем не менее, могут сказать очень многое. Эти символы означают, что на данном месте имеется планета или планеты, пригодные для жизни человека.
— К чему вы клоните? — прервал его Михай.
— Терпение, скоро узнаете. Теперь смотрите на этот экран. Зелёная точка приближается к линии курса, это — ПМБ, то есть пункт максимальной близости. Когда красная и зелёная точки совпадут…
— Дайте мне книгу, — сказал Михай, нагнувшись вперёд и почувствовав что-то неладное, но было уже поздно.
— Вот доказательство, — сказал Язон и швырнул тяжёлую книгу в экран контроля джамп-режима и тонкие сложные приборы, скрывавшиеся за экраном. Туда же он бросил и вторую книгу. Послышался звон, треск лопнувшего экрана. Ярко вспыхнула искра короткого замыкания.
Корабль вздрогнул, так как сработали аварийные реле, выбросив его в обычное пространство.
Михай, сморщившись от боли, упал на пол от резкого внезапного перехода. Прикованный к креслу Язон сдерживал тошноту и подступившую к глазам тьму, но всё-таки решил докончить дело и швырнул поднос с пустыми тарелками в дымящиеся обломки приборов джамп-контроля.