Арт, ну ты и мужик, я тебе скажу, - сообщил Улле.
Спасибо, - прохрипел я поднимаясь. Умел вен найти слова поддержки.
Тебя в карцере трое суток продержали, потом сюда приволокли, ну и запах от тебя был! Ты что там цыплёнка табака изображал?
Вроде того. - Не без помощи Улле, который не переставал говорить, я поднялся и сделал несколько шагов по направлению к умывальнику.
Ну вот, - продолжил вен, - ты в себя два дня не приходил. Уж как я тебя не пытался поднять: и водой, и по щекам бил, и щекотал - это ребята из семьсот одиннадцатой посоветовали - не помогало, а тут вот ты и встал.
Я умылся и критически оглядел себя в зеркале. Зрелище было впечатляющее! На теле были многочисленные следы ожогов не говоря уже о двух огромных "блинах" на заднице, волосы на коже кое-где сгорели, а кое где висели клоками, что касается ресниц, бровей и моей роскошной шевелюры на голове, то их как и не было вовсе. Хреново! Ничего не скажешь, но жизнь всё равно прекрасна - решил я.
Тут без тебя, Арт, такие вещи творятся! - Не переставал тараторить Улле. К нашему начальнику дочь приехала.
Чего?! - Моему удивлению не было границ. Вот это новость у Дубины дочь. Трудно было поверить, что этот человек с вытянутым лицом, лысым черепом и кривыми зубами мог иметь хоть какой-нибудь успех у слабой половины человечества или представителей других инопланетных рас.
Однако факт оставался фактом к начальнику тюрьмы приехала дочь.
Уродина? - С надеждой в голосе спросил я.
Я бы не сказал. Но, вообще, ты знаешь я не очень хорошо разбираюсь в красоте маленьких девочек.
В полном недоумении я повернулся к Улле, оставив наконец зеркало в покое. Вен видно и сам был удивлён не меньше моего, лицо его выражало абсолютное непонимание происходящего:
Не спрашивай меня ни о чём, я рассказал всё, что знал.
Я и не стал. Не было ни сил, ни времени, так как в камере отключили и без того скромное освещение, что означало отбой. Я упал на койку, и так как спать совсем не хотелось я по обыкновению уставившись в потолок начал думать. В моей голове, которая к тому же ещё и побаливала после всех злоключений в беспорядке обитали мысли, которые нужно было поскорее собрать в единое целое. Вскоре мне это удалось, и в голове моей созрел пока ещё неясный, но всё же план. Впрочем, сладкий храп моего сокамерника, вызвал-таки у меня желание спать и через некоторое время мы похрапывали уже дуэтом.
Утро как обычно началось в шесть часов с дикого рёва тюремной сирены, ещё одного маленького изобретения Дубины, которая могла поднять не только всех зэков, но и всех мёртвых слонов и ддружжжавв в радиусе десяти километров. По привычке скатываясь с койки с ещё закрытыми глазами я улыбался: как всё-таки сладко жить нормальной жизнью в нормальных условиях, а не в гибриде морозильника с духовкой. В коридоре раздавались крики надзирателей, а рядом, как обычно, вопил, кляня свою жизнь и жалея себя несчастного вен Улле. Я открыл глаза, поднялся с прохладного пола и подошёл к умывальнику. Убедившись, что за ночь я совсем не изменился я оделся и вышел из камеры, подгоняемый криками вечно не высыпавшихся надзирателей, за мной выбежал и Улле.
Доброе утро! - сказал он.
Доброе.
Сейчас поедим, а то тебе небось совсем надоело питаться посредством шприца и иглы.
Так вот оказывается откуда у меня на руках следы от уколов. Четверо суток меня кормили внутривенно, ясно почему меня так подташнивало вчера. Ленивые охранники не удосужившись привести меня в чувство просто-напросто вкололи в меня питательную жидкость, которая помогла мне не отдать концы раньше времени. Хоть за это спасибо! А ведь могли и этого не сделать.
В столовой, куда мы наконец пришли, уже было много народа. Взяв завтрак я занял своё привычное место, где меня встретили более, чем тепло. Что и говорить любили в нашей тюряге выпендрёжников. Всё это даже немного растрогало меня, но вспомнив о своём плане я молча начал жевать пресно-резиновую булочку запивая её подозрительной свежести молоком. План был прост, как дважды два и стар как матушка Земля - побег, как не банально это звучит. Я ещё не знал как я сбегу с самой хорошо охраняемой планеты-тюрьмы, но я уже точно был уверен, что я здесь задержался и пора сваливать. С такими мыслями я закончил свой завтрак и в толпе остальных заключённых отправился на работы. В принципе, по уставу, мне отсидевшему в карцере полагались сутки отдыха, но на это, как водится, никто не обращал внимания. Скажу честно, меня в тюрьме худо бедно устраивало всё, но только не добыча руды в шахтах, которой занимались все заключённые. Я и так то не особо любил работать, а тут ещё и с утра до ночи молотить киркой, добывая никому не нужные груды метала. Да, да, наш труд действительно был бесполезным. Из бурой руды уже давно ничего, кроме кирок, не производили даже на самых отсталых планетах Нового Света, а кирка так, вообще, была инструментом музейного типа, который вместе с лопатами специально для нашей планеты-тюрьмы производили на другой планете-тюрьме из нашей же руды. Такова была правительственная программа. Тупо до безумия, но эффективно. Все работают, никто не бездельничает. Придумано так было после того, как группа заключённых, добывающая топливо на Раде, разбавила его водой, и в результате на трёх экспериментальных кораблях были полностью выведены из строя топливные системы.
Самое плохое было даже не в тяжести работы, а в её однообразности. За всю свою жизнь я не довёл до конца ни одного дела, которое затягивалось более, чем на месяц. Именно это обстоятельство и определило мою дальнейшую судьбу. А что касается работы в рудниках, то даже в этом был свой плюс - я мог думать. Это я любил. Правда думать предпочтительнее было бы на мягком диване в объятиях жаркой красотки, вроде той, что встретил я однажды на Терре(О! Райская планета!), но за отсутствием всего этого приходилось довольствоваться обществом кирки и лопаты.
Проходя по длинным коридорам четвёртого корпуса я слушал непрекращающуюся болтовню Улле и лениво поглядывал по сторонам, когда за толстым пуленепробиваемым стеклом я увидел улыбающегося во весь рот Дубину, который приветственно(сволочь!!!) махал мне рукой, но не это привлекло моё внимание, а стоящая рядом с ним симпатичная девочка лет семи-восьми. Она держала в руках плюшевого зелёного ддружжжавва, в чёрную, как уголь косу был вплетён ярко-оранжевый бантик, одета она была в коротенькое платьице тоже оранжевого цвета и чёрные сапожки. Она смотрела на проходящих мимо зэков с любопытством и состраданием.
Вот его дочка, - почему-то шёпотом шепнул мне Улле.
Я встретился с девочкой взглядом и он поразил меня. Ну не может у ребёнка быть такого взгляда!!! Я смотрел на неё несколько секунд, и у меня начинала кружится голова. Всё сильнее и сильнее. Тут меня толкнули и я, наконец, вышел из оцепенения.
Весь день я был сам не свой за что и получил пару чувствительных зуботычин от охранников, но зато я уже знал как я отомщу ненавистному Дули, и как смоюсь отсюда. Ночью я не спал, сердце стучало, как бешеное, словно я опять собираюсь на дело. Это и впрямь было делом и, если оно пройдёт, то я обрету самое ценное, что может быть у авантюриста типа меня - СВОБОДУ!!!
Старый учитель не раз говорил мне: Двоечник(это он меня так ласково именовал. Терпеть не мог этого прозвища! ), останься без штанов, но сбереги три вещи: честь, свободу и хотя бы один мегабакс, а то даже выпить не на что будет.
Утром не выспавшийся, но весёлый и возбуждённый подшучивал над сонным Улле, который никак не мог взять в толк, как я могу смеяться в такой трудный момент его венской жизни как пробуждение. Но я был уже сосредоточен на другом, я знал, что рано или поздно мне представится шанс и я должен буду использовать его на все сто. Я ждал день за днём, ночь за ночью, неделю я ел, пил, спал, работал ничем не отличаясь от остальных заключённых. И вот день, а точнее сказать вечер настал!
До конца работ оставалось полчаса и я уже вяло махал киркой, полагая, что ещё один день прошёл зря, но тут неожиданно в шахте послышался звук поднимающегося, а за тем и спускающегося лифта. Я не обратил на это внимания, мало ли кто из охранников спускается в шахту, но здесь по руднику пронеслась команда: