Все эти четыре месяца и четыре дня Верблюд старательно учил дитарский. Что ни говори, знание нескольких иностранных языков очень пригодилось. Филонить — себе дороже. Не раз и не два Николай Павлович весьма прозрачно намекал, что пора ложиться в «малахитовую капсулу». Сдать назад не получится. Как бы то ни было, Верблюд овладел дитарским языком ровно в той самой мере, в какой его выучил Илья Шантыгин, штатный лингвист «Синей канарейки».
Параллельно Илья рассказал много чего интересного о мире Ксинэи. Первые две недели Верблюда не покидала уверенность, что всё это не более чем описание компьютерной игры. По-крупному счёту, «Другая реальность» и есть компьютерная игра. Хотя для компьютерной игры она слишком хорошо прописана и обладает охренеть не встать большой локацией размером с планету. А вот что постоянно огорчало, так это «крысиная точка зрения». Многие элементарные бытовые вещи из разряда сходить в магазин, поговорить по телефону и прочие придётся выяснять самому. Как настоящей крысе на четырёх лапах, Вианту Фурнаку ни разу не довелось сходить в магазин и тем более поболтать по телефону. Да и, честно говоря, в самую первую очередь осуждённого хакера и геймера волновало собственное выживание. На всё остальное он забил болт, причём большой и толстый. Хотя планшетник и электронный рабочий стол он освоил в совершенстве.
Посторонние мысли разом вылетели из головы, когда за квадратной бронированной дверью потолочные лампы высветили «малахитовую дверь». Верблюд дотронулся до неё левой рукой. И в самом деле на ощупь она очень гладкая и прохладная, будто пластик. Но не дешёвый, а дорогой, высококачественный пластик для самых элитных бань и туалетов.
Если только входная дверь произвела столь сильное впечатление, то вид самой «малахитовой комнаты» заставил Верблюда потерять от изумления дар речи. Ни одна фотография, даже самая качественная, не способна передать всю гамму впечатлений и эмоций от увиденного.
— Это, — Верблюд судорожно сглотнул, — она и есть? В смысле, «комната малахитовая»?
— Она самая, — из-за спины отозвался Николай Павлович.
Вроде как хорошо знакомый сводчатый потолок и капсулы. Но в реальности они не просто ярко-зелёные, а горят, будто переливаются. Ведь в «малахитовой комнате» и в самом деле нет ни ламп, ни светильников. Она сама по себе как большой фонарь. Из стен, свода, капсул, даже от пола, струится приятный зелёный свет.
С кряхтением и скрипом Николай Павлович вкатил инвалидную коляску в широкий проход между «малахитовыми капсулами». Походя Верблюд дотронулся до ближайшей из них. Вблизи они почему-то всё равно напоминают надгробья. Верблюд кисло улыбнулся. Наверно из-за того, что ему сейчас предстоит лечь в одну из них и…, как знать…
— Подождите! — Верблюд ухватился пальцами за ободья колеса, инвалидная коляска тут же встала.
Между капсулами по правую руку проход упирается в тот самый «малахитовый компьютер». Вблизи он ещё больше похож на барельеф. Но это ладно. На крайней капсуле приклеен стикер: чёрная крыса стоит на задних лапах и улыбается. Чуть ниже под наклейкой две красные звезды.
— Что это? — Верблюд развернулся к Николаю Павловичу. — Этого не было на фотографиях.
— А, это, — Николай Павлович недовольно отвернул лицо, — «малахитовая капсула» Вианта Фурнака. Прицепил, прежде чем вновь уйти в «Другую реальность».
— Ага, — Верблюд кивнул. — А две звёздочки вряд ли означают, что он сбил два вражеских истребителя.
— Количество ходок, — нехотя бросил Николай Павлович.
— Отличная идея, — Верблюд улыбнулся. — Николай Павлович, обещайте, что и вы наклеите на мою «малахитовую капсулу» стикер. Пусть на нём будет, — Верблюд на секунду задумался, — верблюд. Да, именно верблюд в голубом берете и с «калашом». И красную звезду, одну, естественно, приклеить не забудьте.
Вот так рождаются новые традиции. И, как обычно, начальство от подобных начинаний не в восторге.
— Хорошо, — Николай Павлович кивнул. — Если через неделю ваша капсула так и не откроется, то, так и быть, будем вам стикер со звездой.
В словах Николая Павловича промелькнул очень тонкий намёк на очень толстые обстоятельства.
— Обещаете? — Верблюд сделал вид, будто намёк пролетел мимо его ушей.
— Обещаю, — Николай Павлович недовольно фыркнул. — Мы приехали.