— Привод включен! — торжественно возвестил синтетический голос.
Сила тяжести вернулась, рывка не было.
— Алло, с кем я говорю? Прием!
Эстет перевел дух и выпал из своей ниши.
— Хорошая работа…
— По-другому не умеем!
К незадачливому капитану возвращалось хорошее настроение.
— Приятно иметь дело с профессионалом! Академия, говоришь?
— Точно. Рик Хитман, на общих основаниях.
— Что ж так?
Я неопределенно пожал плечами. Эстет протянул мне руку.
— Сайрус Смит, бортинженер без диплома. Счастлив работать с вами, мистер Хитман.
— Рик, просто Рик.
— Было круто! — крепыш уже тряс мою руку. — Я — Берни Крайтон-младший. Гравитронщик, ну, типа как.
— Жан Рено, — бывший капитан все еще чувствовал себя неуверенно. — Главным образом — суперкарго.
На лице Сайруса стала собираться саркастическая усмешка, и я поспешил пресечь скандал в зародыше.
— Значит, познакомились! Я хочу осмотреть нашу малютку, кто со мной?
Берни напряженно покосился в сторону пульта.
— Спокойно! Оно будет работать само еще часов тридцать. Потом мне надо шесть часов на расчеты и до другой системы — три-четыре дня, не меньше, а сколько тут воздуха — пес его знает. Так что, чем быстрее мы вскроем рубку, тем лучше.
Все всё поняли. Мы разбились на две группы: я с Жаном пошел в мастерские, а крепыш и Сайрус — на склад запчастей.
— Схему коридоров рисовать?
— Схему я тебе сам нарисую, потом. Ищем все, что может резать и долбить. Встречаемся в трюме.
Торговцы работали слаженно, как бригада хороших монтажников. Резаки не замолкали ни на минуту, двадцать четыре часа в сутки. Я правил насадки так быстро, как мог, и молился, чтобы кто-нибудь из мужиков не заснул с «пушкой» в руках. Когда один резак сдох, нам пришлось работать с перерывами, чтобы давать уцелевшим остыть. Броневые плиты, перекрывающие вход в рубку, удалялись слой за слоем, но до конца было еще далеко. После сорока восьми часов работы я велел всем не выдуриваться и лечь поспать. Никто не стал спорить.
Мы спали тут же, в коридоре перед развороченным тамбуром. Сайрус долго не мог угомониться, выстукивая дробь по резиновому коврику, словно считал даром потраченные секунды. Я был спокоен, как слон (вентиляция отлично справлялась с дымом от резаков, значит, регенераторы были еще далеки от предела) и дрых три часа к ряду без сновидений. Торговцы попеременно считали меня идиотом, гением или сумасшедшим. На вскрытие дверей у нас ушло без малого четверо суток.
Последний лист пластика отодрали и унесли. Дым рассеялся. Передо мною перемигивалась огнями рубка звездолета и она была МОЯ. Я тщательно вытер о штаны изрезанные стружкой пальцы.
— Не стоит ли нам…
— Заткнись.
Это была моя работа, только моя. Пытаться без спецсредств взломать бортовой компьютер — дело дохлое, аварийных кодов у меня не было, но я точно знал — ни один инженер не отдаст жизнь экипажа на откуп электронике. Эпоха Освоения отучила людей доверять автоматам. Риск захвата звездолета ничтожен по сравнению с возможностью оказаться запертыми в большой консервной банке из-за дурацкого сбоя программы. На поиск пропавших могут уйти годы, а те, кто не получил твой груз, помощи вообще не дождутся. Короче, звездолет может летать без бортового компьютера, надо только знать — как. Мне нужно было выудить из системы запись полета и координаты, хоть какие-нибудь, а потом вручную рассчитать следующий прыжок. Я принес в рубку всю найденную по каютам бумагу, ручки, карандаши, маркеры. Сразу, пока мозги свежие, записал на салфетке двенадцать основных констант и координаты пяти Внешних Миров, известные мне на память.
— Вы хоты бы приблизительно знаете, в какой системе находится Селена-5?
За полгода мне не удалось этого выяснить.
— Система Бакарты-8, — ответил Рено.
— Точно?
— Гарантирую. Координаты прибытия были прописаны в контракте. После того, как нас повязали, мы болтались в пределах одной системы.
— Координаты помнишь? — он посмотрел на меня как на идиота. — Ладно, забудь.
Не получив кодов доступа, компьютер запустился в аварийном режиме. Бесконечные столбики цифр и символов, никаких пояснений или дружественного интерфейса. Среди монбланов цифрового мусора содержалось все. Сайрус тихо застонал. Я хмыкнул и потребовал:
— Кофе!
Это было покруче любого экзамена. После трех суток работы с резаком, после знакомства с полицейской химией и наркотиком, мне следовало реконструировать характеристики корабля, опираясь на данные последнего прыжка и их результат. Потом по памяти составить матрицу восьмого порядка и решить ее, без помощи калькулятора и бумажных таблиц. Если я ошибусь больше, чем в третьем знаке, никакое чудо нас не спасет.