Джен показала им на стулья и сама уселась за стальным столом.
– Просто великолепная идея – перевозить трупы в гробах со свинцовой прокладкой. Чтобы обнаружить наркотик в желудке трупа, нужно будет вскрыть гроб, вынуть покойного и просветить тело рентгеном. А это, как я уже сказала, делается лишь в исключительных случаях.
– Но все же такие случаи бывают, – сказал Тим.
– Да, черт возьми. Мы проводили и сейчас проводим выборочную проверку.
– Есть ли определенные авиалинии или рейсы, грузы которых попадают под особое подозрение?
Губы Джен растянулись в улыбке.
– А об этом ты зачем спрашиваешь?
– Иностранные рейсы осматривают более тщательно, чем рейсы в пределах государства?
– Нет, и в то же время да. – Джен помолчала, задумавшись. – Считай, что здесь ты этого не слышал, но если рейс прибывает из другого государства, к нему всегда проявляют повышенное внимание. К примеру, если бы тело прибыло из Джакарты, его бы могли вообще не впустить.
– Расизм на авиалиниях, – сказал Геррера, – довольно необычно.
– Минуточку, – вмешался Рич. – Террористы захватили четыре наших пассажирских самолета и пошли на таран, а вы в итоге досматриваете рейсы иностранных авиалиний? Где же логика?
– Мы досматриваем самолеты и наших авиалиний, когда они прибывают из других государств. Рейсы, где присутствие террористов маловероятно, волнуют нас более всего с точки зрения контрабанды. Поэтому мы досматриваем их на предмет оружия и наркотиков.
Тим вынул из кармана упаковку с черными негативами и бросил на стол.
– Тогда это многое объясняет.
Джен вынула фотографии и пролистнула.
– Что это за художество?
– Мне кажется, они клали пленку рядом с телами. Пленка для фотографирования движущихся объектов более чувствительна к…
– Ионизирующим излучениям. – Джен вынула из пачки негативов две первые стопки с туманной поверхностью – они были проявлены под воздействием рентгена. – Эти тела перевозили иностранные авиакомпании?
– Да. «Мексикана» и «Аэро-Мексико». Вилларозу и Андовар просвечивали рентгеном.
– А Санчес?
– Улетела мирным небом с «Америкэн», – ответил Медведь.
– Это слоган «Юнайтед Эйр» – «Летайте в мирном небе с Юнайтед», – поправила Джен.
– А, – сказал Медведь.
Тим вмешался:
– Идеальный маршрут для перевозки они нашли с третьей попытки. Рейс № 2453 «Америкэн Эйрлайнз» до лос-анджелесского аэропорта не проходит проверку рентгеном.
Джен посмотрела на свой монитор.
– Этот рейс по расписанию прибывает в девять часов утра. С сегодняшнего дня будем осматривать его тщательнее. – Она сдула челку со лба. – Если бы не ваша информация, мы ничего бы не узнали. Багаж проверяют с собаками, но запах разложения и формальдегида перебивает им нюх, и они не могут учуять героин.
– «Слезы Аллаха» источают сильный запах, – заметил Рич. – Перебить его очень сложно.
Джен сказала:
– Ближайший международный аэропорт… в Сан-Хосе дель Кабо, да? Мексиканские пограничники извещены?
– Да, – ответил Рич. – Президент Фокс провел целый ряд чертовых реформ, но ни одна из них не может отменить коррупцию в аэропортах. Как они говорят – con dinero, baila el perro. За деньги и собака спляшет.
– Не знала, что они так говорят. Век живи, век учись, – Джен сказала это, не глядя на Рича. – А каким образом запихивают наркотики в желудок?
– Пока мы такой информацией не располагаем, – ответил Тим, – но, вероятно, без изменения структуры тела.
– Верно. Даже если собака что-то учует и мы сможем посмотреть поближе, пробежать рукой по подкладке гроба, глянуть под блузку, все будет в лучшем виде. Потроха на месте, никаких швов. Вероятность того, что тело будет изъято для рентгеновского осмотра, существенно снижается, тем более что авиакомпания местная.
– Может, они заставляют жертвы глотать пакет с наркотиками перед тем, как убить? – спросил Геррера.
– В любом случае, – сказал Медведь, – кому-то там приплачивают, чтобы он возился с телами.
– Что можно узнать по документам? – спросил Тим. – Вообще, что требуется, чтобы перевезти труп?
Джен начала рыться в ящике стола. Внимание Тима привлек фотоснимок малыша, стоящий в рамке на пустой книжной полке. Когда она обернулась и увидела, куда направлен его взгляд, Тим сказал:
– Мои поздравления, Джен. Кажется, мы с тех пор и не виделись…
– Спасибо. – Черты ее лица стали мягче. – Как жаль, что с Дрей такое стряслось… Я раньше не хотела об этом говорить, потому что… Как ты?
Тим почувствовал взгляд Рича и покраснел.
– Я в порядке.
Джен углубилась в бумаги:
– Гроб со свинцовой прокладкой; основание для получения участка на кладбище или ячейки в колумбарии; паспорт; две заверенные копии свидетельства о смерти; письмо из похоронного бюро, где удостоверяется подготовка останков к отправке, – оно должно быть подписано бальзамировщиком и заверено нотариально; документ из местного отдела министерства здравоохранения о санитарной безопасности трупа.
– А где хранятся гробы после прибытия?
– Среди остальных грузов. Если гроб сразу отправляют в похоронное бюро, из морга за ним присылают катафалк или фургон.
– Мы можем получить копии документов, относящихся к перевозке трех этих тел?
– Конечно. Придется подсуетиться, но через несколько часов копии будут. Что такое?
– Через несколько часов может быть слишком поздно.
– Попытаюсь сделать быстрее.
– Спасибо тебе, Джен, от ФБР и Судебно-исполнительской службы.
Джен удивленно подала голову назад:
– Господи, ты не шутишь? Может, расскажешь все, Рэк?
Понимая, что ответственность за расследование по делу аль-Фат лежит на ФБР, Тим кивнул на Рича. Тот, сделав умильное лицо, отрицательно покачал головой.
– Извини, Джен, – сказал Тим. – Как-нибудь через месяц увидимся, пропустим по рюмочке, и обязательно все расскажу.
– Если увидимся через месяц.
44
Тим вел свой «эксплорер» вслед за «рэмом» Медведя. Рич, сидя рядом с ним, с увлеченностью подростка вертел кнопку радио. Композиция группы AC/DC, похоже, вполне его удовлетворила, он даже начал двигаться в такт музыке, потирая рукой свой тонкий подбородок.
Они выехали на Сентури Бульвар, оставляя позади суету лос-анджелесского аэропорта. Перед перекрестком Сепульведа начиналась архитектурная композиция из пятнадцати блестящих опор из стали и матированного стекла – въезд на территорию аэропорта. Опоры возвышались над землей тридцатиметровыми громадами, освещаемые изнутри разноцветными огнями. Они были аккуратно расставлены вдоль остриженных газонов проспекта – символический образ тянущейся к горизонту взлетно-посадочной полосы. Тим наблюдал, как бледно-лиловый цвет в них сменяется изумрудным. Благодаря эффекту смены цветов это творение архитектуры было прозвано местными жителями «галлюциногенным Стоунхенджем». В 2000 году мэр Риордан лично щелкнул выключателем в знак открытия комплекса. С тех пор эта композиция стоимостью сто двенадцать миллионов долларов приветствует всех прилетающих в Лос-Анджелес, а опоры воплощают свойственный Лос-Анджелесу дух расточительности и обольщения.
Дрей однажды сравнила их с полыхающими тампонами.
Тим задумчиво сморщил губы. Дрей уже третий день находилась в реанимации. Она не приходила в сознание, и угроза нормальному выздоровлению возросла. Для Тима эти три дня были почти невыносимы, он не мог представить, как сможет жить без нее.
Опоры стали ядовито-оранжевыми – цвета смога, который освещает закатное солнце, заставляя задуматься об опасности рака легких. Лицо Тима осветилось их сиянием. Эти опоры приветствовали всех – и кинозвезд, и туристов, и иммигрантов. Они встречали и провожали и высоких государственных чиновников, и дипломатов, и даже военных преступников, подлежащих экстрадиции. Они видели, как девушки въезжают в аэропорт живыми, а обратно выезжают в катафалках. Они были непреклонны и безучастны, как полицейские, как врачи, как солдаты. Равнодушные наблюдатели, стоящие вдоль важной транспортной артерии. Если бы Тим потерпел неудачу, если бы вся оперативно-тактическая группа потерпела неудачу, если бы и Рич, и Мелейн, и Смайлз потерпели неудачу, эти опоры с таким же молчаливым безразличием смотрели бы, как в город въезжают «слезы Аллаха».