– Надо воспользоваться этим, – сказал Тим. – Их женщины могут пригодиться. Надо бы узнать, кто они и с кем водятся. Геррера, ты о них что-нибудь знаешь?
– «Грешники» называют своих девиц по-иному, не так, как в других байкерских бандах, – это как бы часть их новоявленного образа. Клубных проституток они зовут «мочалками», своих баб – «милашками». «Мочалка» – клубная собственность. Эти ребята могут взять любую из них, когда захотят. Ее можно продать другому клубу, обменять на запчасти от мотоцикла – в общем, сделать с ней все что угодно. То и дело в клубе появляются новые похищенные девушки, а через некоторое время исчезают. «Милашка» принадлежит только одному из «грешников», и никто не лезет в их дела. Вот так.
– По одной «милашке» на каждого байкера? – спросил Тим.
– Кроме Дядюшки Пита: у него их несколько. Надписей с его именем на их куртках Дядюшке недостаточно – все его девицы лишаются мизинца. Такова цена за то, чтобы кататься с этим красавчиком.
– Хорошо, – сказал Тим. – Начнем с разведки. Нужно собрать больше полезной информации. Давайте сейчас этим и займемся.
В комнату заглянул офицер Службы безопасности:
– Только что в Пиру застрелили еще одного «метиса».
Медведь, откинувшись в кресле, встретился взглядом с Тимом:
– Сезон охоты открыт.
5
Медведь крутил баранку своего потрепанного «доджа», Тим сидел с противоположной стороны; между ними втиснулся Геррера. Машина колесила по извилистой дороге, ведущей из Мурпарка в Филлмор через каньон Граймс. Когда они миновали незаасфальтированный съезд к гаражам, где Тим впервые встретился с убийцей своей дочери Джинни, его желудок снова сжался. Он уже так болезненно не реагировал на детский смех, на запах леденцов «Джолли Ранчерс» и на пилы-ножовки, но знакомый грязный закуток на дороге все еще напоминал ему о прошлом. Геррера отвлекся на телефонный звонок и не заметил симптомов его старой болезни; но Медведь знал о тайных переживаниях друга, и его взгляд сказал об этом.
Осенние пожары мало что оставили после себя. Выжженные холмы, кучки древесной золы, кактусы, испекшиеся до бледно-желтого оттенка и скрючившиеся почти до земли. Несколько деревьев, чудом избежавших огня, торчали из почерневшей земли, словно обугленные скелеты. Вечернее солнце опускалось к горизонту, придавая унылому пейзажу такой вид, как обычно любят снимать в кино.
Перед выездом Тим велел Хейнсу и Циммеру узнать подробности недавнего убийства в Пиру; это давало возможность добавить кое-какую информацию к довольно скудным материалам по делу и расшевелить командный пост – бюрократические обязанности, которые были ему особенно по душе. Послеобеденное совещание, которое он созвал в штаб-квартире окружного шерифа в Монтерей-Парке, прошло нормально, как он и ожидал. Судебно-исполнительская служба всегда тесно сотрудничала со службой шерифа, и обе организации расценивали это расследование как дело первостепенной важности. Соглашение о взаимопомощи между их департаментами было передано в Управление шерифа округа Вентура, где работала Дрей. Технический персонал уже внес в базу запрошенные Тимом данные о местах байкерских остановок – теперь следователи из разных округов могли их изучать и корректировать в сетевом режиме. Перед тем как Тим покинул совещание, уже начали поступать имена и описания членов главного филиала клуба «грешников». Наибольшее количество обвинительных материалов предоставили помощники из округа Вентура, которым и раньше приходилось арестовывать некоторых из «грешников» за распространение наркотиков.
Геррера закончил говорить и захлопнул ноутбук.
– Хейнс утверждает, что свидетелей стрельбы в Пиру не нашлось. Парня по имени Чуч Миллан пристрелили на безлюдной дороге на окраине города. Они сняли с него косуху с эмблемой, только на майке осталась надпись «muchacho» – мальчик.
– Зачем им его куртка? – спросил Медведь.
– У беззаконников знаки отличия – главный предмет гордости, даже байк на втором плане. Эмблему получают только один раз, и куртки никогда не моют.
– Никогда?
– Куртки не чистят с самого обряда посвящения, когда их и их счастливых владельцев крестят бензином, мочой и дерьмом. Самые заядлые даже оставляют на ночь свои косухи под мотоциклами, чтобы они пропитались маслом из-под картера. Почистить куртку после такого – ты что, это же святотатство! Иногда это даже карается смертью.
Зная, как сильно интересует Медведя подобная чепуха, и предчувствуя долгий и весьма содержательный разговор, Тим поспешил спросить Герреру о деле:
– Что еще говорит Хейнс?
– Похоже, стреляли из AR-15, как и во время нападения на конвой. Шериф расставил там уйму народа, но это ничего не дало. Байкеры действуют слишком быстро. Эти ребята смылись еще до того, как шерифу позвонили.
Медведь жестом указал вперед, где между холмов петляла дорога.
– Пиру находится менее чем в десяти милях от клуба «грешников».
Грузовик проехал рядом с высокой отвесной скалой, и Тим увидел нацарапанные на ней граффити: «Шон+Сьюзи»; «Микки П. дружит с колесами», «Территория грешников: прячь своих женщин».
– Этот Чуч Миллан, – поинтересовался Тим, – у него были какие-то обязанности в клубе?
– Хейнс такого не говорил.
– Может, он был бродягой?
Геррера покачал головой:
– Да не был он никем особым. Просто так, рядовой «метис». А что?
– Странно. «Грешники» сильно рисковали. Если они хотели таким образом расквитаться за смерть Нигера Стива – первого убитого бродягу «грешников», почему бы не прикончить какую-нибудь птицу покрупнее? Или не устроить пакость посерьезнее? Застрелить обычного байкера на безлюдной трассе – это какая-то ерунда, бессмыслица.
– Может, им просто захотелось кого-нибудь грохнуть, – предположил Медведь.
– Нет, Рэк прав, – ответил Геррера. – Эти парни не такие. Им с каждым разом нужно все больше, понимаешь? Так устроено их самолюбие.
– Откуда ты про них столько нахватался? – поинтересовался Медведь.
Геррера пожал плечами.
– Я вырос в одном пакостном городишке рядом с Майами. Мы с братьями вступили в молодежный мотоклуб, он назывался «Ватос» – там больше некуда было податься. Поэтому мы только тем и занимались, что чинили свою рухлядь и гоняли на ней. Эти засранцы потом пошли в «метисы».
– А ты? – спросил Тим.
– А я нет. Как видишь, я езжу с тобой.
Ствол дерева с почти выгоревшими корнями каким-то чудом держался на скале, и вся троица подивилась его стойкости.
– Я ненавижу этих парней. Они прибрали к рукам весь наш квартал. Многие мои братья теперь кормят из-за них червей.
– Твои родные братья?
– Нет, мы все ушли из клуба.
Тем временем они въезжали в забытые богом окрестности города Филлмор. Геррера заметил флаг конфедерации, развевающийся над машиной со снятыми колесами, стоявшей на газоне.
– Нам ведь не понадобится прикрытие, а? – он попытался придать голосу непринужденный тон, но у него это плохо получилось.
– Бродяги не настолько тупые, чтобы быть здесь, – сказал Тим. – Нам придется очень постараться, чтобы их найти. И наверняка это удастся лишь в том случае, если они попытаются за нами проследить.
– Или убить нас, – предположил Медведь.
– Ну да.
Медведь подрулил к бордюру, припарковавшись в конце бесконечного ряда «харлеев». За дырявым забором виднелось обветшалое здание с покосившимися стенами. Оно было спроектировано в деревенском стиле, но из-за многочисленных пристроек и следов ремонта не воспринималось как нечто законченное. Во дворе валялись запчасти от мотоциклов. У «грешников» было предостаточно средств на счетах, чтобы возвести здесь настоящий дворец, но их привлекала суровая дорожная романтика. Вокруг стен на уровне пояса были навалены мешки с песком, в незастекленных оконных проемах была натянута мелкая проволочная сетка, как в инкубаторе, чтобы в один прекрасный день туда не залетела граната.