Мне доводилось видеть подобных людей на родине. Паразиты, которые любое окружение превращают в ведро с крабами; им недостает личных моральных качеств для того, чтобы двигаться вверх самостоятельно, так что они просто топят всех вокруг. Если у одних людей для достижения вершин вырастают крылья, то другим для этого пути обязательно нужна гора из костей. Потому что все, что они умеют — это ползти, летать подобные твари банально неспособны.
Я размышлял и над действиями деда Пак Сумин. Старик был продуктом другой, менее человечной эпохи, но неужели он не видит, каким испытаниям подвергает единственную дочь своего погибшего младшего сына? И чего он пытается добиться подобными действиями?
Говорят, человека сложно сломать, что тяготы закаляют характер, делают людей тверже стали. Но даже сталь имеет свои пределы. Она может порваться, если перетянуть слишком сильно, или рассыпаться осколками, если из-за перекалки в горниле жизненных бед внутри металла создается слишком высокое напряжение. Я знал людей, про которых говорили, что они, как тот стальной прут — гнутся, но не ломаются, про тех, кто всегда возвращался в исходное состояние, чтобы на их долю не выпало.
Но такие люди были не стальными. Скорее, они были как стеклянные капли Принца Руперта. Пока ты бьешь по основной толстой части молотом, разбивается не капля, а проминается наковальня под ней. Все благодаря колоссальному внутреннему напряжению внутри стекла. Но если такую вещицу ухватить за слабый хвостик, то она разрывается на миллион осколков, без какого-либо усилия. Так же и люди, которых потрепала жизнь. Они могут держать прямой удар, пока ты не найдешь этот их самый «хвостик», потянув за который от человека остаются только бесполезные осколки.
Я опасался, что испытания, выпавшие на долю Пак Сумин, превратили ее в такую стеклянную каплю. Со стороны казалось, что она непробиваемая капризная девица, которая воплощает в своем высокомерии все смыслы, которые только можно вложить в титул чеболя. Но вечерами, когда я работал за компьютером, а годзилла смотрела кино, я видел только девушку, на чьи хрупкие плечи слишком рано рухнул груз взросления и одиночества. Он не сломал ее, закалил, но я даже представить не мог, какой груз внутреннего напряжения несет чеболька и еще меньше я хотел бы проверять, где ее предел. Потому что если она его достигнет, то на месте Пак Сумин останется только миллион блестящих осколков.
Глава 22
Пак Хи Шунь прогуливался по выставочному залу своей галереи вместе с арт-директором и планировал размещение экспонатов очередной выставки-аукциона.
На душе у молодого мужчины было тепло и хорошо: его план пришел в движение, и пусть гаденыш-ассистент остался жив, но своего он добился. Сестра торчала в больнице, а заседание совета акционеров бетонного завода прошло вчера вечером. Он позаботился о том, чтобы Пак Сумин была оповещена в последний момент электронным письмом, а управляющий, который был доверенным лицом Пак Сумин, случайно «забыл» позвонить девушке, решив, что это событие не стоит ее внимания.
Пока все складывалось как нельзя лучше. Проголосовали на заседании так, как было нужно Пак Хи Шуню: уставной фонд предприятия был увеличен на заранее оговоренную с акционерами сумму, достаточную для размытия доли Пак Сумин до ничтожных двенадцати процентов. Довыпуск акций — одобрен. Единственное, чего не смогли обойти акционеры и юристы — право приоритетного выкупа, прописанное в уставе, которое сохранялось за всеми участниками акционерного общества, но Пак Хи Шунь точно знал, что такой суммы у его сестры точно нет и за неделю, пока будет действовать ограничение, деньги она найти не сможет. Это было просто невозможно, никто в Корее не даст Пак Сумин двадцать миллиардов вон, а за границей контактов у сестры не было. И как только блок будет преодолен, он станет полноправным основным владельцем предприятия сестры и преподнесет эту добычу своему отцу в качестве трофея и доказательства собственных способностей. И это только первый шаг. Далее — расчленение и скупка всех больших и малых предприятий, основанных покойным дядей и замкнутых в один мини-конгломерат, которые он оставил Пак Сумин.