Обед я пропустил во время досмотра и оформления, так что до самого вечера просидел голодный. Когда же пришло время ужина, в камеру закинули двенадцать мисок, содержимое которых резко напомнило мне о родине. На дне неглубоких плошек лежало грамм двести смеси риса с вареной кукурузой, без каких либо соусов, кимчи или других закусок. По правилам на каждого заключенного было положено шестьсот граммов подобной смеси в сутки — то есть кормили совсем слабо. Работающим на производствах, которые были только в тюрьмах, полагалось семьсот граммов — поэтому так и нервничал мой сокамерник, которого не могли этапировать уже два месяца — все остальное нужно было покупать в местном магазине, где цены кусались, а выбор был крайне невелик. Мясо или рыбу же выдавали только по праздникам, так что о разнообразном питании можно было забыть. В каждой миске торчало по небольшой алюминиевой ложке — все они сдавались под счет вместе с посудой после еды.
Лениво ковыряя ложкой пресное неаппетитное варево, я думал о том, что со мной будет дальше. Скудное питание меня не пугало. Мое детство выпало на конец большого голода, а студенческие годы были не лучше, так что справиться с подобным пайком я вполне мог.
Я очень надеялся, что Пак Сумин меня не бросит и прямо сейчас девушка делает все возможное, чтобы вытащить меня из этой задницы.
Целый день Пак Сумин провела в разъездах и оказалась дома только ближе к вечеру.
Первым делом девушка отправилась в контору к адвокату, где пожилой юрист только развел руками. Едва чеболька позвонила господину Ким Чан Сону, он сделал запрос в прокуратуру, но получил только стандартный ответ-отписку.
Все сводилось к тому, что задержание Кан Гванджина провели по линии NIS, а в связи с обострением отношений с северным соседом и происхождением молодого мужчины, строгой букве закона пришлось подвинуться под предлогом «национальных интересов».
Как сказал юрист, пытаться бодаться с NIS, это тоже самое, что пытаться сдвинуть бетонную стену. Изначально дело было легким именно потому, что национальное разведывательное управление, которое имело довольно широкие полномочия и курировало все дела, которые могли иметь налет терроризма или шпионажа, проигнорировало перестрелку. Тогда в дело вступила гражданская правовая система — полиция, прокуратура, суды.
Но как только в вопрос врывается NIS, закон отступает на второй план. Контрразведка Южной Кореи привыкла действовать жестко и решительно, а из-за постоянных коррупционных скандалов — а в Южной Корее не было еще президента, который бы не отмотал срок за коррупцию или взяточничество после своего срока — эта организация имела довольно широкие полномочия. И повлиять на нее не могли даже самые высокие политики.
— Это было сделано изнутри NIS, — устало заявил Ким Чан Сон, кладя трубку телефонного аппарата и устало протирая глаза. — Госпожа Пак Сумин, вам нужно понять, кто затолкнул управление в это дело. Может быть, искать контакты внутри организации. Тут я вам, к сожалению, помочь не могу. Только с организационными моментами.
— Когда можно будет встретиться с Кан Ён Соком? — прямо спросила девушка. — Заключенным положены свидания.
— Вы знакомы с системой уровней в корейских тюрьмах? — уточнил юрист, зная, что внучка Пак Ки Хуна долгое время прожила за границей.
— Впервые слышу, — честно ответила чеболька.
— В отечественной системе исполнения наказаний есть система градации заключенных, так называемые уровни или ранги, которые определяют отношение государства к человеку, — начал Ким Чан Сон. — Самый низший, четвертый уровень заключенных, сильно ограничены в правах и возможностях. Им положено только два получасовых свидания в месяц, никаких звонков, магазинов или прочего. Третий уровень — три свидания. Второй — четыре свидания, не чаще раза в неделю, а также право изредка пользоваться телефоном-автоматом. И первый уровень — свидания в любой день по требованию заключенного или гостя, в том числе в ночное время, свободная связь с внешним миром. Раз в месяц собирается комиссия, которая оценивает поведение заключенного и присуждает или отнимает баллы, исходя из которых и присваивается ранг.
— Так значит, у Кан Ён Сока есть два свидания? — спросила Пак Сумин.
Адвокат в ответ только покачал головой.