— Товарищ майор, нашел сапера!
Молоденький младший лейтенант с красным, облупившимся от солнца носом представляется как командир саперного взвода одного из стрелковых полков.
— Люди с вами есть?
— Так точно! Двадцать человек!
— Берите всех, будете делать сопряжение моста с баржей! Нужно — снимайте борта с машин! Разбирайте любое строение!
Однако буксир с баржей по-прежнему стоят у пристани. Посылаю для выяснения сержанта Скоробогатова и двух бойцов. Через некоторое время посланные возвращаются. С ними сухонький старичок в вылинявшем синем кителе и фуражке с блестящим якорем.
— Вот, не хочет давать баржу! — докладывает Скоробогатов.
— Вы понимаете, что делаете? — спрашиваю капитана буксира, с трудом сдерживая себя.
Старичок невозмутимо жует губами.
— Баржа — имущество казенное. На мосту ее фашист разобьет. Приказано гнать вверх по течению. Так что никак не могу дать.
Неторопливая речь старого речника неожиданно действует успокаивающе. Уже нормальным голосом говорю:
— Да вы понимаете, не наладим переправу — все врагу попадет. Вот посмотрите — кругом наши люди, техника. Вы что. не русский человек?
Капитан на секунду задумался. Потом махнул рукой:
— Берите, пусть уже все на мою голову!
Скоро буксир подтащил баржу к мосту. В считанные минуты саперы приступили к оборудованию переходов. К счастью, это оказалось делом сравнительно нетрудным. Ширина баржи была почти равна разрушенному пролету моста. Ее завели в пролет моста в качестве плавучей опоры. Быстро уложили несколько бортов, снятых с грузовиков, и переправа была восстановлена! По ней двинулись первые автомашины с ранеными — их в первую очередь пропускала организованная комендантская служба.
Под вечер, когда на левый берег уже были переправлены сотни автомобилей и повозок, на западе в красноватом то ли от пожаров, то ли от заходящего солнца небе опять появились фашистские самолеты.
Именно в этот наиболее напряженный момент у одной из автомашин на мосту заглох мотор. Саперы на проезжей части несколько растерялись. Возможно, в машине ехала какое-то начальство. Образовалась пробка. Застрявший автомобиль нужно было немедленно сбросить в воду.
Когда я был уже на мосту, начали рваться бомбы. Вдруг все завертелось вокруг, а затем наступила ночь.
Очнулся в мокрой одежде, с головой, раскалывающейся от страшной боли. Непослушными руками потрогал голову — похоже, цела. Стоящий рядом на коленях Скоробогатов торопливо ощупывал меня:
— Как, товарищ майор, нигде не болит?
Оказывается, взрывной волной разорвавшейся неподалеку авиационной бомбы меня контузило и сбросило с моста в Дон. Увидев это, Скоробогатов, не мешкая, прямо в одежде и сапогах, кинулся в воду и, рискуя жизнью, вытащил меня на берег.
Минут через тридцать я более или менее пришел в себя. Через мост тек сплошной поток людей, повозок, автомашин… С удовлетворением подумал: «Удалось сохранить порядок».
* * *
Весь июль на южном участке советско-германского фронта шли ожесточенные бои. Воспользовавшись отсутствием второго фронта, противник сосредоточил крупные силы и упорно рвался на восток.
Войска Юго-Западного и Южного фронтов по приказу Ставки Верховного Главнокомандования с тяжелыми арьергардными боями отходили за Дон.
Гитлеровцам не удалось добиться основной своей цели — окружить и уничтожить советские войска на юге. Однако противник захватил важные промышленные и сельскохозяйственные районы страны, угрожал Кавказу и Сталинграду.
Для организации обороны на сталинградском направлении 12 июля был образован Сталинградский фронт во главе с Маршалом Советского Союза С. К. Тимошенко, которого вскоре сменил генерал-лейтенант В. Н. Гордов. Начальником инженерных войск был назначен генерал-майор А. Ф. Ильин-Миткевич. В полосе между Волгой и Доном развернулось строительство четырех оборонительных рубежей, последний из которых проходил по окраинам Сталинграда. Эти рубежи сыграли определенную роль в оборонительных боях на подступах к Сталинграду.
17 июля передовые отряды 62-й и 64-й армий Сталинградского фронта встретились на первом оборонительном рубеже по реке Чир с танками 6-й гитлеровской армии генерал-полковника Паулюса. Шесть дней советские войска сдерживали врага, давая возможность главным силам организовать оборону, однако к исходу 22 июля вынуждены были отойти на главную полосу обороны.