Из спальни Генри перешел в облицованную белым кафелем кухню. К, его разочарованию, выяснилось, что в кухне установлен мусоросжигатель. Все письма, от которых хотела бы избавиться Элен, тут же превращались в пепел.
Он вернулся в прихожую и постучал к Олуэн.
— Я все осмотрел, мисс Пайпер. Когда вы будете готовы?
— Очень скоро.
Через несколько минут Олуэн вышла в гостиную. Она надела ярко-розовое шелковое платье, отделанное мягкими оборками — последний крик моды, — и весьма нелепо выглядела в нем. Любая сотрудница отдела мод сказала бы ей, что нельзя носить оборки, если они не идут к фигуре, как бы модны они ни были. Но уж если ты носишь их, не нужно сочетать их с бусами из искусственного жемчуга, ярко-розовыми атласными туфлями и массивной белой сумкой. Честно говоря, сотрудницы отдела мод давно махнули на нее рукой, поскольку в ответ каждый раз слышали: «Ну и что, а мне нравится!»
Генри, конечно, не мог столь квалифицированно определить погрешности ее туалета. Но он умел распознать непорядок, когда сталкивался с ним. Тем не менее он сделал над собой усилие и приветливо улыбнулся.
— А вот и вы. Какая вы нарядная!
— Правда, хорошенькое платьице? — самодовольно спросила Олуэн. — Бет снимала его для «Стиля молодых» на Веронике Спенс месяца два назад. Оно так мило выглядело, что я тотчас же решила его купить… Так чем я могу вам помочь?
— Во-первых, — Генри извлек из кармана только что найденное письмо. — Можете ли вы определить, чей это почерк? Олуэн мельком взглянула на письмо.
— Могу, конечно. Это Элен писала.
— Спасибо, мисс. А теперь скажите, Элен получала много писем?
— Понятия не имею, инспектор. Элен первая вставала по утрам и варила кофе. Я ведь почти каждый вечер в театре. Мне можно и попозже в редакцию прийти. Элен была кое в чем довольно… скрытная. Она всегда сама вынимала почту, уносила свои письма на кухню и читала их, пока варила кофе. Те, на которые не нужно было отвечать, сразу же отправляла в мусоросжигатель. Она ведь очень аккуратная.
— А почему вы говорите «скрытная»?
— Да, вот… — замялась Олуэн. — Был такой случай, когда мне не терпелось получить одно письмо. Я встала рано, вынула почту и отнесла в комнату к Элен то, что было адресовано ей. Она так рассердилась… Будто я ее письма читаю, или уж не знаю что. Взяла с меня слово, что впредь я никогда не буду сама вынимать почту. Странно, правда? Непохоже на нее.
— Очень странно, — согласился Генри. Покойная Элен Пэнкхерст начинала его раздражать. Кто ее знает, какие там письма она получала, но прочесть из них невозможно и строки. Генри с завистью вспомнил о сыщиках из детективных романов, непременно обнаруживавших в камине среди золы обгоревший клочок бумаги, на котором осталось несколько слов… «Что делал бы сам Шерлок Холмс, — мрачно подумал он, — столкнись он с электрическим мусоросжигателем?..» Он вдруг услышал голос Олуэн:
— …как можно скорее. Вы понимаете, да?
— Извините, что вы сказали?
— Я спрашивала насчет платьев и остальных вещей Элен. Я бы хотела упаковать их и поскорее отправить на склад.
— У меня нет возражений, — ответил Генри, — Спасибо. Вы не представляете себе, как это тяжело, — голос Олуэн дрогнул. — Особенно платья… Они как призраки… Не могу видеть их здесь!
— Я вас понимаю, — согласился Генри. — Что ж, упакуйте их, и дело с концом. Спасибо вам за помощь.
Домой он вернулся в половине девятого. Шел дождь. Генри долго трясся в автобусе, потом шлепал по мокрым улицам. Открывая дверь, усталый и голодный, он мечтал лишь о стакане виски с содовой, шлепанцах, тихом ужине вдвоем с женой и горячей ванне.
Вполне понятно, он был далеко не в восторге, когда услышал из холла женские голоса и смех. Он бы и вовсе рассердился, но тут обнаружил, что голоса принадлежат его жене Эмми и племяннице Веронике. Хотя этим двум женщинам он готов был простить многое, в гостиную он вступил с твердым намерением отправить Веронику домой. Однако его решимость была несколько поколеблена тем, что он увидел. Эмми ползала на коленях по полу и вырезала по бумажной выкройке из куска синего твида нечто похожее на клинья парашюта. Вероника же лежала на диване, задрав на его спинку красивые ножки в ярких клетчатых колготках.
— И тут выходит эта бедняжка герцогиня, — рассказывала Вероника, — в точно таком же платье, тетя Эмми, точь-в-точь! Вы только посмотрели бы на них! Понимаете, она купила эту модель у Монье за бешеные деньги, и после этого напороться на абсолютно такое же…
Генри с шумом закрыл за собой дверь. Эмми смутилась, вскочила.
— Уже пришел, мой милый? А я думала, еще рано… Выпьешь чего-нибудь?
— Да, пожалуй, — проворчал Генри. — Чем это ты занята?
— Юбку крою, — сказала Эмми. — Вероника говорит, такой вот узловатый твид — самый модный сейчас в Париже. И не мнется, попробуй!
— Я очень устал…
— Бедненький дядя Генри! — Вероника ему улыбнулась, лежа по-прежнему вверх ногами. — Вы были просто прелесть. Такое впечатление на всех произвели… Ой, дядя, я для вас столько узнала!
— Скотланд-Ярд будет тебе весьма признателен. Но сейчас единственное, чего я хочу, — это выпить, поужинать, залезть в ванну и в постель…
— Но, дядя Генри, вы же сами просили…
— Милая Ронни, я не сомневаюсь, что ты нас облагодетельствуешь. Только не сейчас!
— Я как раз рассказывала тете о том случае, когда герцогиня Базинсток приехала на бал точно в таком же платье, как…
— Я слышал, — остановил ее Генри.
— Вот твой стакан, милый, пей, — сказала Эмми. — Что, видно, день был трудный?
— Отвратительный, — ответил он, начиная понемногу приходить в себя. Он опустился в свое любимое кресло и сбросил ботинки.
— И что самое интересное, дядя Генри…
— Ронни! — строго сказала Эмми.
— Ну и пожалуйста, — обиделась Вероника. — Не хотите слушать, не надо. Мне все равно пора идти. Дональд зайдет за мной в восемь.
— Дональд Маккей? — подал голос Генри, чуть ли не с головой ушедший в кресло.
— Да, он, — Вероника сняла ноги со спинки дивана и встала.
— Ты его знаешь, Генри? — забеспокоилась Эмми.
— Встречался.
— И что он собой представляет?
— Весьма проницательный молодой человек, — ответил Генри.
— Он просто золотко! — сказала Вероника и, поцеловав Генри в нос, мигом исчезла, только клетчатые чулки мелькнули. Эмми принялась подбирать с пола куски материи.
— Ронни мне рассказала… — начала она.
Но Генри перебил ее:
— Эмми, голубушка, я устал до смерти! Давай-ка просто поужинаем и ляжем спать.
Так он сам создал себе уйму забот и тревог, которых мог бы избежать. Но наперед ведь никогда не угадаешь.
Глава 7
На следующий день, после небольшого совещания в Скотланд-Ярде, Генри позвонил в «Барри-моду» и договорился о встрече с владельцем фирмы — мистером Горасом Барри. Он не зря взял такси до Поуп-стрит, сам он вряд ли, нашел бы это место. В этой части города у него до сих пор не бывало дел. Ему понравился лабиринт шумных улочек, где в каждом доме помещалось по одной или несколько оптовых фирм, торгующих одеждой.
Сновали посыльные, почти у каждой двери стояли автофургоны. Генри заглянул в один из них и увидел, что он представляет собой колоссальный гардероб на колесах, где аккуратными рядами развешаны платья для магазинов и универмагов всей страны. Номер 286 по Поуп-стрит оказался высоким закопченным домом с несколькими вывесками у входа. «Барри-мода» — на первом этаже, на четвертом — дамские шляпы, на пятом — фирма, производящая пояса.
Демонстрационный зал «Барри-моды» не отличался от других — большой, во весь этаж. На длинных кронштейнах висели образчики последних моделей. Две элегантно одетые пожилые дамы, сидя в креслах, неторопливо отхлебывали кофе и время от времени делали какие-то заметки, а перед ними прохаживались, сменяя друг друга, усталые манекенщицы. Иногда одна из зрительниц, протянув руку к подолу очередного платья или юбки, пробовала ткань на ощупь.