Патрик долго смотрел ему в лицо. Потом попросил:
— Только ради бога, никому ни слова!
— Ваша жена давно работает в журнале?
— Тридцать пять лет. С тех пор как ушла от меня.
— А вы?
— Я поступил в штат три года назад. — Патрик старался не смотреть ему в глаза.
— Вы получили это место благодаря влиянию жены?
— Вот уж нет! Марджори руководствуется только деловыми соображениями.
— А чем вы занимались прежде — все эти тридцать два года?
— Писал картины.
— Они пользовались успехом?
— Нет!
— Тогда вы, наверное, очень довольны, что устроились в «Стиле»?
Патрик совершенно вышел из себя.
— Вон! — заорал он. — Вон отсюда и не вздумайте трепаться, а не то я вам шею сверну!
Генри посмотрел на него с жалостью.
— Мне самому не доставляет удовольствия лезть в чужие души и в чужие дела. Но иногда приходится: такая уж работа. Благодарю за виски. Дорогу я найду.
Он торопливо спустился вниз и вышел на мокрую площадь. Что из рассказанного Патриком — правда? Генри не давала покоя мысль, что этим таинственным N вполне может оказаться и сам Патрик, а насчет болезни он мог для отвода глаз солгать.
Глава 9
Следующее утро началось с официального дознания. Генри решил провернуть его по возможности быстро и не сообщать ничего определенного.
Кроме Марджори Френч, которая согласилась засвидетельствовать личность убитой, и Элфа Сэмсона, из редакции не было никого. Только свидетели — полицейские да кучка репортеров уголовной хроники.
Процедура и впрямь не затянулась. Марджори, опознав тело Элен, сразу уехала на такси. Элф рассказал, как он обнаружил труп. Доктор брюзгливым голосом прочитал медзаключение. Затем взял слово Генри и заявил: полицейское расследование начато, но не пришло к удовлетворительным выводам. Требуется отсрочка. Пока что точно установлена лишь причина смерти, и поэтому можно разрешить похороны покойной. Следователь охотно подписал разрешение, а слушание дела отложил. Все это заняло не более двадцати минут, и к десяти часам Генри был уже в редакции.
Казалось, журнал вернулся к привычному ритму жизни. Манекенщицы, курьеры, секретарши сновали по коридорам, деловито стучали пишущие машинки, и было слышно, как Патрик добродушно орет на Дональда Маккея.
Не заходя в свой кабинетик. Генри прошел к Олуэн Пайпер. Олуэн разговаривала по телефону, сидя за столом, заваленным книгами и приглашениями на выставки и кинопросмотры. Она бегло и чуть нервозно улыбнулась инспектору и продолжала:
— Да, мистер Хартли, в три часа… снимать будет Майкл Хили… Правда, очень талантлив? Да, надеюсь, во всю полосу. О, я ведь знаю, как вы заняты. Мы не заставим вас ждать… В гриме второго акта. Почти наверняка, во всю полосу.
Повесив трубку, она с презрительной гримаской повернулась к Генри.
— Актеры! — фыркнула она. — Все на одно лицо. Я-то думала, Джон Хартли выше этого.
— Вы мне уделите несколько минут? — спросил. Генри. — Я хотел узнать у вас фамилию врача, лечившего Элен.
— Ее врача? Ах да, врача, к которому…
— Нет, нет, мисс Пайпер. Вы ошиблись тогда. Элен не была беременна.
— Не была? — оторопела Олуэн. — Но тогда… что же это значит? Как понять то, что я слышала?
— Пока не знаю. Может быть, врач сумеет мне помочь.
— Элен почти никогда не болела. Вообще-то мы с ней лечились у доктора Маркхэма с Онслоу-стрит. Но она не стала бы обращаться к нему по поводу…
— Я же вам сказал, мисс Пайпер, Элен не была беременна. — Генри записал имя доктора и его адрес. — Пока все. Благодарю вас. — Он встал. — Рад был видеть вас в более бодром настроении.
— А что толку грустить? Элен этим не вернешь. Я написала ее сестре в Австралию и дала объявление: хочу подыскать кого-нибудь, кто снимет ее часть квартиры.
— А не лучше ли вам переехать в другое место?
— За такие деньги я ничего лучшего не найду.
Возвращаясь в отведенную ему комнатушку. Генри думал об Олуэн Пайпер. Столь бурный взрыв отчаяния всего два дня назад и такая рассудительность сегодня. Что это — унаследованный от прадедов крестьянский здравый смысл или просто бессердечие? Да и вообще, не притворялась ли она, когда так убивалась и плакала? Генри этого не знал.
Стол в его комнате был прибран, а на бюваре лежала записка, отпечатанная на официальном бланке «Стиля» и вложенная в конверт. «Дорогой инспектор Тиббет, могу ли я срочно повидать вас по делу, которое может оказаться важным? Рэчел Филд».
Генри сразу же ей позвонил.
— А, это вы, инспектор Тиббет! — в голосе мисс Филд звучал упрек. — Наконец-то! Я со вчерашнего дня пытаюсь к вам дозвониться.
Хотя у Генри было искушение продемонстрировать свое всеведение, он удержался. Ведь о пропаже ключа он узнал от Вероники, и совсем не нужно, чтобы об этом кто-то догадался. Генри изобразил глубокое удивление, когда Рэчел Филд сообщила:
— Инспектор, у меня украли ключ от входной двери.
— Украли? Вы уверены? Может быть, вы положили его не на то место?
— Нет, нет, инспектор, когда во вторник я вернулась из Парижа, ключ был у меня в сумке, на том же кольце, что и ключи от дома. — Она вынула из черной сумки аккуратную связку ключей. — Вот видите, все остальные на месте. Чтобы снять какой-нибудь, нужно разомкнуть кольцо.
— Когда вы заметили пропажу?
— Вчера утром, когда мисс Конноли пришла просить у меня ключ.
— А вы уверены, что он был у вас во вторник вечером?
— Да, конечно. Когда мы приехали из аэропорта, входная дверь была уже заперта, и я открыла ее своим ключом.
— И вы считаете, что во вторник вечером кто-нибудь мог взять ключ из вашей сумки?
Мисс Филд слегка смутилась.
— Да, — ответила она. — Во время работы я обычно ставлю сумку у стола…
— Тогда как же ее могли взять? Насколько я понял, вы ни разу за весь вечер не вышли из кабинета. Может быть, ключ украли позже? Например, в доме у мистера Горинга?
Рэчел Филд испугалась.
— У мистера Горинга? О нет! Там сумка все время была со мной.
— Вы считаете, что ключ взяли еще в редакции?
Рэчел не сразу решилась ответить.
— Честно говоря, я выходила из кабинета минут на десять в начале второго.
— Куда же?
— Сперва в художественную редакцию. Мистер Уэлш был там один. Я спросила его, не знает ли он, где мисс Френч. Он сказал, что в темной комнате. Тогда я открыла дверь в кладовку перед темной комнатой, той самой, где… стоял термос, помните? — Генри кивнул, и Рэчел продолжала:
— Там все они и были — мисс Френч, мистер Хили, мисс Мастере и Дональд Маккей. Они разглядывали снимки, которые еще промывались. Мне не хотелось их беспокоить, вопрос был пустяковый, и я прошла через темную комнату в коридор… — Рэчел замолчала и покраснела.
— А оттуда? — осторожно спросил Генри.
— В дамскую комнату, — смущенно ответила она. — После… То есть, когда я была там, я решила причесаться и обнаружила, что оставила в кабинете сумку. Я вернулась, мисс Френч была уже там. А моя сумка стояла на обычном месте — около стола. Не знаю, брал ее кто или нет.
— Скажите, кто-нибудь из тех, кто находился в темной комнате, видел вас, когда вы открывали дверь?
— Дональд видел, — уверенно ответила мисс Филд. — Он один стоял лицом к двери. А все остальные — спиной ко мне и были заняты фотографиями. По-моему, они меня не заметили.
— Ну что ж, — заметил Генри, — будем считать, что один только мистер Маккей вас заметил; кстати, он — единственный из всех стоявших там, у кого не было своего ключа от парадной двери.
— Я вот чего не пойму, инспектор, зачем кому-то нужно было брать мой ключ? Убийце не нужен был ключ, любой из нас мог свободно налить в термос циан.
— Нет, ключ нужен был убийце, мисс Филд, — твердо сказал Генри. — У него… или у нее действительно была возможность в течение вечера налить в термос яд. Но кто-то — скорее всего убийца — возвращался позднее. Уже после того, как мисс Пэнкхерст умерла.