Это он зря сказал… Следом раздался двойной стук, который несведущему напомнил бы звук, с которым шар для боулинга сбивает кеглю. Сведущее ухо мигом распознало картинку — в переборку только что влип не сумевший сохранить равновесие десантник в защите восьмого класса — «Тортилла-2». Судя по раздавшемуся «Епст!» это был не успевший убраться с директрисы между докторшей и ее пациентом «ломовик» четвертого отделения, Аноа. Второй неудачник, долей секунды позднее встретившийся с переборкой с противоположной стороны коридора, от комментариев удержался и потому остался неопознанным.
— Тигр драный, если опять учудил — я с тебя сама шкуру сниму!!!
Упомянутый по полному прозвищу пациент задергался, малодушно пытаясь сменить укрытие, но это, само собой, не вышло — из манипуляторов стационарного медицинского комплекса вырваться удавалось лишь немногим, а уж когда тебе на шею ласково нажимает ладошка санитара весом в добрых полтора центнера, на это и вовсе не стоит надеяться.
— Лежи тихо, герой. Авось пожалеют и всю не снимут, — прогудело сверху, и сразу:
— Тамарау, тормози докторшу, а то как бы и впрямь не…
В этот момент Крайт, наконец, продралась через стоявшие насмерть два отделения десанта и ввалилась в медицинскую секцию. Тигр невольно залюбовался черно-белой, как жизнь, красавицей. Чередующиеся полоски угольно-черной и снежно-белой шерстки в пару пальцев шириной при движении создавали прямо-таки гипнотический эффект. В который раз не к месту подумалось, что быть бы ей «зеброй», да вот характер… даже для этой дикой и неподдающейся дрессуре лошади слишком крутоват, а вот «крайт» — в самый раз.
Второй санитар, не менее выдающихся пропорций, всей своей горой мышц метнулся на перехват, расставляя в стороны коряги рук и приседая в борцовской стойке. Имея почти полуторную фору в росте и четырехкратную в весе, он опрометчиво полагал, что сможет устоять при столкновении с ворвавшимся ураганом. Наивный.
Впрочем, ронять на пол его не стали — легкий подскок, левая стопа опирается на отставленное в сторону бедро, правая нижняя лапа цепляется за карман для пирофакелов на разгрузке, две верхние четырки упираются в плечи и выжимают тело вверх. Теперь не эта малявка санитару, а он ей «в пуп дышит».
Главврач хирургического отделения — черно-белая Крайт — внимательно обозревает с высоты двух с половиной метров залитого в иннервационный гель пациента. Прямо оттуда, из-под потолка, едва не цепляя вставшими торчком ушами софиты освещения, и отдаются первые распоряжения.
— Диагноста в четвертый режим. Подключите, наконец, подачу смеси пока он у нас не утоп. И если через четверть секунды не снимете с пострадавшего обувь, то всю грязь в фильтре грубой очистки кто-то будет жрать на ужин….
Легкий, почти бесшумный соскок, щелчок вставленного жетона и мягкое урчание, сигнализирующее о успешном прохождении тестов аппаратурой. Мигом позже раздалось шипение и под маску начал поступать воздух. Как положено — все приказания в армии исполняются без промедления. Вовремя. А то становилось как-то… некомфортно.
Крайт, уже не спеша, подошла и взглянула на Тигра поверх фильтрующей маски. Некоторое время они просто смотрели друг другу в глаза. Казалось, что это встретившиеся брат и сестра — почти одинакового не великого роста, «брат» хоть и был выше почти на пол головы, но на фоне не только санитаров, а и всех остальных бойцов своего отделения, практически терялся. Но похожими их делал не рост и цвет глаз, у обоих был редкий — карий, а расцветка. Точнее ее полосатость.
Черно-белая и рыже-черный. Вот только полосы Тигра были не врожденными и оттого очень узенькими, не шире полутора пальцев, и сплетались в замысловатые узоры по которым можно было проследить его практически двадцатилетнюю безупречную карьеру рядового, не заглядывая в медицинскую карту. Почему-то на местах шрамов с самого начала шерсть вырастала не огненно-рыжая (а теперь уже темно-красная с проседью), а иссиня-черная.
— Ладно, боец. Расслабься, ничего серьезного я не вижу. Эти дуболомы не иначе как в качестве учебной тревоги тебя сюда притащили. Им это конечно еще не раз икнется, но тебя это не касается. Так что давай — начинай жаловаться.
Умелые и нежные лапы ухватили за шкирку, приподняв голову над поверхностью геля, и сняли дыхательную маску. Синяя медицинская шапочка с марлевыми чехольчиками для ушей сдвинулась к нижним конечностям, почти полностью пропав из вида. Через четверть секунды оттуда раздалось фырканье, тонко намекающее, что еще миг промедления, и милость вполне может смениться на гнев. Болезный мигом внял:
— Вышли на маршрут в 16–00. Задача — сопровождение групповой цели в зоне отве…
— Ты свои уставные фокусы брось. Эту хню своему начальству будешь докладывать. А мне — анамнез пожалуйста: как двигался перед получением травмы, что хотел сделать, что вышло и чем перед этим думал.
Пациент слегка подергал ушами, пытаясь заново уложить в голове картину произошедшего, но долго думать не стал и поспешил продолжить:
— Кабан шел прямо на объект. Я попросил пилота уравнять скорость и спрыгнул прямо ему на загривок. Когти не выпускал, чтобы не оставить следов. О!
— Ага, вот это оно и есть. Растяжение сухожилий правого нижнего запястья. Есть пара небольших разрывов, на месте старых спаек. А вот тут у нас….
— Хр-р-р-р…
— А тут у нас левое колено, как ни странно — почти целое. Хотя чуть-чуть и был бы мениск. Правая лапа сорвалась, левая подогнулось, и кто-то приземлился на колено. Еще бы чуть и этот «кто-то» слетел бы под копыта очень злого и очень плотоядного кабанчика… А вот здесь у нас…
— Тут все в порядке!
— Тут-то, думаю, как раз и есть причина всех бед. Оторвать бы эти меховые шарики…
— Не надо.
— Да, удалять полностью здоровый орган не стоит. Хотя без него всё остальное гораздо целее было бы. Вот скажи мне, что ты в этой девчонке нашел, неужели она красивая?
— Да. Точнее она… Как цветок… Одуванчик…
— Медицине все ясно, боюсь только психиатрия не в моей компетенции. Вернемся к травматологии, продолжайте пострадавший, вашего врача интересует — ты почему решил ковбоя на родео изображать, вместо того чтобы стрелять, убогий?
— Не хотел следы оставлять.
— Так ты что, этого кабана… — Крайт на миг отвлеклась от показаний приборов, ей даже изменила профессиональная медицинская отстраненность.
— Да, «ударником».
— Молодец, Драный, премию честно заслужил! Полагаю, это первое успешное боевое применение данной вершины прогресса. — Несмотря на смысл фразы, тембр произнесенного больше напоминал шипение.
— Пожалуй… я за двадцать лет тоже ничего путного, с ними связанного, не припомню. — Ступивший на тонкий лед Тигр не знал, как сгладить непростую ситуацию.
Раздражение, которое вызывали у Крайт «ударники», не было новостью. В тесном мирке сложно что-то укрыть от внимательного взгляда. Неприязнь эта, к слову, имела все основания. Интегрированное гравитационно-импульсное оружие было действительно чудом маскировки и вершиной научной мысли. Выполненное исключительно на основе биотехнологий, без следа металла, оно устанавливалось (а точнее — вращивалось) в подушки лап — «спецам» и «дивам».
Предполагалось, что с помощью этого устройства можно бесшумно и незаметно (внешне) справиться с самым физически сильным противником. Также это чудо получали «дипломаты», что не говорите — внезапный инфаркт или инсульт у не слишком сговорчивого собеседника вполне может послужить делу установления мира. Удар локального градиента притяжения свободно проходил через любую броню, как естественную, так и носимую, и легко сворачивал кровь в венах или рвал сосуды, причем происходило это в местах и так природно-слабых, от чего даже очень тщательной экспертизе найти убедительные доказательства неестественности травмы было крайне сложно. Если с мощностью не переборщить.
А вот дальше начинались сплошные минусы. Для эффективного воздействия рука от места воздействия должна быть не дальше десятка сантиметров. А если вы так близко к противнику, то и обычные когти вполне эффективны, не говоря уже о ноже.