Тигр ушами выразил согласие со всеми озвученными и не озвученными утверждениями и изобразил максимальную готовность внимать и исполнять. Но начальство решило видимо добить:
— Есть задача со степенью риска выше положенной. К тому же необходимо выполнить ее самостоятельно, без поддержки и прикрытия. Так что имеешь полное право отказаться.
После чего командир, пропустив мимо ушей презрительное фырканье от подчиненного по поводу последнего предложения и пригвоздив взглядом к месту вскинувшегося было зама, перевел внимание на тактический экран.
— Вот этот утес. В глубине скалы находится наш тайник и метеостанция, а также ретрансляционный комплекс связи и пассивной разведки. Все это богатство замаскировано на скале, питание автономное. Совсем недавно станция выдала сигнал критического разряда аккумуляторов и замолчала. Задача — провести контроль состояния станции и хранилища, принять меры к восстановлению работоспособности, если необходимо — обеспечить работу техников. Поскольку пойдешь «голяком», а объект близко к жилью, то разрешаю индивидуальный контакт третьего уровня. Вопросы?
Дальше оставалось только откинуться на спинку стула и полюбоваться двумя отвисшими челюстями — Тигра и зама. Рядовой пришел в себя первым.
— Вопросов нет. Разрешите начать подготовку?
— Иди уж. Свободен!
Впрочем, взгляды, которыми они обменялись на пороге, говорили больше — «Спасибо, командир. Я твой должник», «Вот и верни долг — вернись. Что до остального — все что могу…»
Вздохнув вслед закрывшемуся люку, капитан перевел совсем не дружеский взгляд на собственного зама. Тот уже только что не булькал, и еле сдерживался от прямого нарушения субординации в присутствии низового состава. Под тяжелым взглядом он прижал уши к голове признавая право приказывать, но встопорщил усы заявляя о личном несогласии с принятым решением.
Разговор обещал быть тяжелым.
Из кубрика после беседы с капитаном Очкарик вылетел в растрепанных чувствах. И до настоящей трепки было совсем недалеко, но не это главное. Не любил он холодную бездушную расчетливость, когда людьми двигали, будто шахматными фигурами, просчитывая реакцию на десятки шагов вперед. О чем и заявил прямо в глаза, едва дверь за рядовым успела захлопнуться. Командир в ответ скривился, словно съел чего и заявил напрямую:
— Дурак ты, старлей, за что готов я тебе впаять «неполное служебное» прямо сейчас, не сходя с места. Но всё же попробую объяснить. Офицер в первую очередь и должен думать, в том числе и о том, как будут восприняты его слова и действия, как будут исполняться его приказы. Потому как подчиненные — это не винтики, а вполне себе живые люди. Со своими тараканами, привычками и степенью умственного развития. Зачастую — гораздо умнее тебя. Вот, к примеру — как думаешь, зачем Тигр вообще этот дурацкий рапорт написал?
Пришлось молча краснеть под жалостливым взглядом непосредственного начальства.
— Учись думать как подчиненный. Тигр — разведчик, но вне «поля» он пойдет к поставленной цели по прямой, не считаясь с потерями и чужими мнениями. Потому и рядовой до сих пор — не потому, что задвигают, а потому, что ничего большее ему до сегодня нах не надо было. Все очень просто, если принять во внимание выслугу и послужной список. В случае отказа он элементарно подает в отставку «на поселение» и уходит вниз. И ничего с этим не сделать, прав таких у нас нет. А попытаешься препятствовать — просто угонит орбитальный челнок в качестве «наследства кукушонка» (*доля, выделяемая члену клана в случае перехода в другой), и откажется от гражданства. Хороша перспектива ухода «на сторону» подобной технологии, не говоря об информации?
— На это нужно разрешение.
— А кому принадлежит планета? Мы, старлей, тут на птичьих правах, уж тебе-то об этом прекрасно известно. Постоянных поселений на поверхности у нас нет. Зато есть города адамитов, на своей материнской планете даже единого правительства не имеющих. И? Не разочаруй меня.
— Термопсайд. Царица улья. К тому же планета всего — лишь под нашим протекторатом, если фермики заявят об своих правах, то…
— Мы вылетим отсюда меньше чем в двенадцать часов. Нам повезло, что Терм пропустила мимо антенн твою выходку с организацией слежки. И что вообще — ничего, кроме науки, ее не интересует. ПОКА. Но вот вызвать ее на связь — дело пары секунд, и как думаешь — что она ответит, если ее попросить…
— Он так не поступит…
— Молодец. Теперь понимаешь — он так не поступит. И мы это знаем, и он знает, что мы знаем. Потому лучше не доводить до крайности и дать то, что он хочет, в конце концов, он имеет полное право распоряжаться свой судьбой. Заслужил. Иди выполнять задачу, старлей, и постарайся сделать ее хорошо.
Во как! Взяли за шкирку, да сунули носом в свое собственное…
Вот только, помимо сказанного, было еще оставшееся между строк. И это жгло душу, буквально выворачивая ее на изнанку. Даже парочка манекенов в комнате для тренировок, порванных в клочья одними когтями, не смогла погасить этого чувства, но ясность мысли, однако, вернула.
Мысль же штатного сотрудника службы безопасности проста и понятна — командир был не согласен с решением научников о категорической нежелательности вмешательства в происходящее на планете. И как настоящий десантник, он готовился действовать. Решительно и беспощадно. Заранее планируя и подготавливая основание и обеспечение.
Вмешиваться нельзя, но в случае «угрозы жизни и безопасности военнослужащих или гражданских лиц»… Можно.
Подставлять кого-то из гражданских — низость, и вот теперь, в самом центре будущей каши — оказывается доброволец, выполняющий «специальное задание». И имеющий отнюдь не иллюзорные шансы сложить голову в предстоящей заварухе. Потому как не будет он спасать свою шкуру, мало ее влюбленные ценят. Его даже заботливо избавили от коллег, чтобы рассчитывал сам на себя. Мерзко-то как на душе.
Нет, конечно, можно всю эту интригу прекратить своей властью.
Или просто пойти к Тигру и все эти мысли ему рассказать. Вот только результат известен заранее — за попытку вмешаться этот влюбленный, с полным на то основанием, снимет с кое-кого шкуру. Любовь, она превращает в слепца самого умного и недоверчивого. Хм, за «разговор по душам», на «йух» конечно не пошлет. Просто сверкнет своими карими глазами, слепит улыбочку по наглее и скажет: «согласно устава подчиненные должны предугадывать тактические замыслы командования. Я всю эту «любовь» и закрутил-то ради того, чтобы такая возможность появилась». И что после этого скажешь?
Командир действительно имеет право пожертвовать частью своего подразделения для обеспечения тактического преимущества, а уж если эта жертва добровольная и принимается с энтузиазмом…
Остается только молча развернуться и идти. Куда послали.
Тем боле, что задача поставлена совсем не тривиальная — легализовать идалту в обществе адамитов. Тигр среди них, по определению, будет бросаться в глаза как турецкий барабан в ванной, а сделать все надо так, чтобы ни у кого никаких вопросов не возникло.
А местные, между прочим, про иных разумных ничего и не знают. Это, пожалуй, благо, знали б — шансов не было. А так — надо работать.
Делай, что должен, и будь, что будет.
Тигр тоже прибывал в растрепанном состоянии, правда, по другому поводу. Неожиданный подарок судьбы ошарашивал и заставлял задуматься о том, какую цену эта ветреная красавица намерена взять за свою начальную благосклонность. А тут еще письмо с поверхности пришло. Точнее, сначала Одуванчик долго стаяла на балконе и смотрела практически в глаза. Казалось, протяни руку, и можно коснуться волны белых волос или белого пушка на скуле.
А потом пришло письмо, где ему предлагали «стать другом». Мир дрогнул, но нежным юнцом Тигр не был уже давно, в конце концов — кто он для нее? Потому просто перечитал еще раз, и вот тут непробиваемое самообладание все же дало трещину — слишком многое оказалось между строк. И тоска с одиночеством — это было самое малое.