- Я все поняла, Кроха, - прервала шестое повторение движений в замедленном, как он наверно думал, темпе. - Удар надо наносить не на шаге вперед, а на шаге назад, и не вкладывать в него свой вес. То есть рука движется вперед, а туловище назад, и в момент завершения удара тело само потянет за собой оружия. Это эффективнее, чем рубить ка топором. Я тебя правильно поняла?
Кадавр, горестно кивнул и с сомнением посмотрел на меня. Пришлось перед ним извиниться:
- Спасибо за науку, милый друг. Только понимаешь, я в этот момент совсем ни о чем не думала и тем более о том, куда и как нужно бить. И боюсь, пропадет вся твоя наука даром – в следующий раз тоже все из головы вылетит.
Тут Кроха насмешливо фыркнул, явно говоря: «Теперь шиш ты что забудешь!» - и глазами и носом показал на мою правую ногу. Инстинктивно глянула вниз, и пришлось срочно бороться с вдруг подогнувшимися коленями и подкатившим к горлу комом – штанина на внутренней части голени была располосована когтями на симпатичные ленточки и уже насквозь промокла от крови.
***
Дальнейшие события запомнились очень четко, но словно со стороны. Видимо это и есть шок, но я ему за это благодарна. Довольно отстраненно отметила, что следом за большинством моих комплексов в лету канула и боязнь крови – в последующей суете было просто не до нее.
Кроха одним из своих ножей распорол штанину и промыл несколько не самых опрятно выглядящих рваных ран единственной доступной ему стерильной жидкостью – собственной мочой. Наблюдая за процессом, равнодушно подумала, придется ли и мне поучаствовать в процессе получения дезинфекционного средства и как это осуществить технически – ведь если ждать пока вода для промывания закипит, а потом еще и остынет... А ту воду, что мы уже набрали, без кипячения использовать вряд ли можно. Однако кадавр нашел решение – вытряхнув в глиняную чашку с водой упаковку белых таблеток из аптечки - нанес получившуюся жидкость на ногу, и вяло текущая кровь вскипела пеной, моментально останавливаясь.
А потом, вымыв остатками этого средства лапы, Кроха выудил из аптечки кривую иголку и, бесцеремонно крутанув мне голову, дал понять, что смотреть на продолжение не надо. Мне и самой не хотелось, вот только вся процедура чувствовалась во всех ее тошнотворных подробностях, хоть и без боли – перед тем, как начать, самодеятельный доктор вколол мне в ногу все шприц-тюбики, что были в аптечке параплана. Впрочем, с определенного момента меня начало охватывать веселье – лекарство, снимающее боль, почему-то не заглушало щекотки, да и вообще весело, когда тебя штопают, будто прореху на обивке дивана, сделанную не в меру игривым котенком.
Результат трудов и вовсе вызвал мое хихиканье и укоризненный взгляд Крохи. А нечего так коситься, если сам о высоком портняжном искусстве имеешь отдаленное представление. Швы, наложенные кадавром, не были сплошными – три-четыре рядом расположенных стежка, промежуток в пару пальцев и опять три стежка. Но желания самой взять в руки иголку и поправить работу этого халтурщика не обнаружилось. Никакого. Хотелось спать, да и Кроха, удовлетворено кивнув, быстро залил все жидким бинтом.
С сомнением посмотрела на злорадно ухмыляющуюся морду и, не выдержав уколов любопытства, буркнула: «Колись давай, чего такой довольный». В ответ кадавр показал, как он потом будет отдирать бинт – ме-е-е-е-едленно-о-о. Возмущенно вскочила, разом забыв о своем смертельном ранении – тоже мне любитель депиляции нашелся! Хотя, если подумать… будет потом повод сэкономить на посещении салона, всего-то и надо – копеечная аптечка с баллончиком жидкого бинта.
Коварный Кроха тут же воспользовался моей секундной задумчивостью и, подкравшись сзади, одним движением сдернул камуфляжные штаны – аж окаменела от возмущения таким подлым нападением и, раньше чем пришла в себя, оказалась и вовсе без этой детали одежды. В итоге через пару минут, шипя сквозь зубы слова, которые леди и знать не положено, отмывала пропитанную кровью штанину, используя вместо специального порошка от мирового производителя золу из костра, песок и мочалку из какого-то тростника. И всё это – в холодной воде. Народные средства справлялись с задачей намного лучше разрекламированных, но хорошего настроения это не прибавляло – ни в одном романе смертельно раненого в схватке с хищником героя не отправляли стирать одежду. И что-то мне подсказывает, что зашивать прореху сразу после стирки предстоит тоже мне….
Но за увиденное зрелище я готова было простить ему всё – пока я возилась по хозяйству, Кроха успел снять шкуру и даже растянуть ее между вбитых в землю колышков. А еще - выкопать приличную яму, из которой сейчас торчали только кончики ушей, да вылетала земля. Совместными усилиями столкнули то, что осталось от кошки, в яму, и я принялась ее закапывать, пока кадавр делал подготовку к дальнейшим действиям, в ходе которых я прокляла свое желание сохранить такой красивый трофей на память. Мы сначала скоблили шкурку ножами, потом до полного одурения терли притащенными кадавром пористыми камешками от приставшего изнутри жира и прочего. Руки быстро стали отваливаться и Кроха отправил меня отдыхать, продолжив малопонятную возню с камнями и золой из громадного костра, разведенного на месте где мы прикопали прежнюю хозяйку шкурки.
Люблю посмотреть, как другие работают, но глаза слипались, и я провалилась в сон.
***
Дальнейшие дни прошли как в тумане, из которого выныривал Кроха, поил меня невыносимо противными и горькими травками, облизывал мокрый лоб шершавым ледяным языком, повторял ту же процедуру с дергающей ногой и снова таял в тумане. Видимо, у меня была высокая температура, уколотых антибиотиков явно не хватило, чтобы справиться с грязью на когтях милой киски, и оставалось только ждать, когда организм сам справится с попавшим в него ядом.
Но благодаря стараниям кадавра, ничего серьезного мне не грозило.
Очнулась я внезапно и полностью. Некоторое время ушло на борьбу с промокшим от пота парашютом - несмотря на общую слабость, справилась – и, извиваясь на манер гусеницы, покинула свой кокон. Ветерок приятно овевал полностью обнаженное тело, швы на ноге перестали пугать открытыми ртами с торчащим наружу красным мясом. Из оставленных незашитыми участков почти не сочилась жидкость, а края почти сомкнулись. Появившийся из ниоткуда Кроха прошелся шершавым языком по ранам, вызвав в ответ нестерпимую волну зуда и желания почесать. Довольно хмыкнув, залил голень жидким бинтом.
После этого меня, аккуратно поддерживая и убирая с пути всё, обо что можно было наколоть босые ноги, отвели к ручью, где до красна растерли мочалкой из листьев, и вымыли с применением настоящего жидкого мыла. Интересно, когда этот мерзавец умудрился наладить производства шампуня? И ведь даже про отдушку не забыл – волосы после мытья пахли какой-то уж очень знакомой травой.
На берегу меня поджидал чисто выстиранный и чуть ли не выглаженный камуфляж и серьезный взгляд, дескать: «Хватит из себя больную изображать, когда бивак не выметен, а кот не кормлен». Пришлось собираться в кучку и возвращаться в мир живых.
Не скажу, что я этим хлопотам была не рада.
Спустя еще два дня мы, наконец, сдвинулись с места. Я с полным восторгом нацепила на шею себе два ожерелья из зубов и когтей кисы, превратившись в настоящую пещерную женщину, особенно пройдя краткий курс по изготовлению рыболовных крючков из тех же когтей под руководством строгого учителя. И даже поймала несколько пескариков на собственноручно изготовленную снасть.
За время моей болезни Кроха даром времени не терял, умудрившись закончить всё необходимое со шкурой. Даже промазал ее отваром из каких-то корешков, которые собственноручно варил в слепленом кое-как горшке, в который он забрасывал вынутые из костра камни, предварительно выгнав меня из лагеря подальше и заставив умирать от неудовлетворенного любопытства. После осторожного нанесения этого отвара специальной метелочкой, черный мех начал просто сверкать.
А вот выщипывать жесткий ворс из громадной шкуры, для придания ей окончательной мягкости и пушистости, пришлось уже и мне. Впрочем, щипчики для бровей, сохранившиеся до сих пор в целости, оказали в этом деле неоценимую помощь, и взвали откровенную зависть у кадавра, которому такого удобного инструмента не досталось.