К счастью, оглушенная падением, я не успела даже встать на четвереньки, когда по верхнему краю канавы наверно сама Смерть махнула своей косой - поднятые десятками шаровых пуль столбы земли буквально превратили день в ночь, забросав меня и всю округу пучками травы и прочим мусором. Оставалось только скорчиться на дне в позе эмбриона, закрывая руками голову и стараясь заодно прикрыть глаза и уши, и ждать неминуемой смерти. Первым вернулся слух - от поднятой вверх земляной пыли видно было не дальше, чем на расстояние вытянутой руки.
- Идиот! Ты, что, ее на части разнес?!
- Вроде нет, кажется, она куда-то просто провалилась... - ответил более молодой, но гораздо более хриплый голос.
- А, точно. Тут промоина. Заходи с другой стороны, будем брать!
- Да она же Миху подстрелила!
- Заткнись! Это приказ!!! - старший пару секунд подумал и добавил весомо. - Всего лишь задела. Не той головой подумал, вот ему и поделом. А сучку брать только живой и невредимой. Понял? Зацепишь - я тебя рядом с ней раком поставлю! Она нам за все ответит...
От тона последней фразы на душе заскребли кошки, но самое главное здесь и сейчас я все же услышала - стрелять в меня не будут. Это был шанс. Потому с бесстрашием обреченной я вскочила и, отправив еще два выстрела в сторону голосов, перепуганным зайцем рванула в лес.
Надежд на спасение лес не оправдал. Он был слишком светлым, без серьезного подлеска и по нему преследователи легко гнали меня куда хотели, даже с некоторой ленцой. Все это, правда, я поняла много позднее, а пока металась из стороны в стороны между выстрелами – шаровые пули тяжелых гауссовых ружей, с которыми с помощью экзоскелетов легко управлялись охранники, поднимали столбы земли то слева, то справа, и легко расщепляли деревья толщиной в обхват. Развлечение продолжалось минут пятнадцать, пока сердце не стало колотиться в горле, и даже до меня дошло, что со мной просто играют, дожидаясь пока от страха и напряжения не упаду без сил.
Оставалось лишь принять бой, пока это было еще возможно, и я кубарем скатилась в подвернувшийся овраг, не замечая ушибов и чудом ничего себе не сломав, нырнула в переплетение ветвей рухнувших вниз деревьев. В шевельнувшиеся было кусты я всадила три оставшиеся пули, порадовавшись раздавшимся оттуда матюгам, и только после этого поняла, что натворила.
Идеальная для обороны позиция! Подойти ко мне можно было только спереди, и до ближайшего поворота не больше тридцати метров - даже ребенок не промажет, превратилась в не менее идеальную ловушку - в револьвере остался один патрон на двух моих противников - протянутая к поясу рука вместо сумочки с патронами схватила только пустоту. Где осталось это элегантное воспоминание о прошлой жизни одному богу известно.
В миг образовавшейся тишины возникла дилемма, которую очень любят режиссеры героических фильмов, но которые очень неприятно решать в реальной жизни - 'подарить' последнюю пулю противнику, или стреляться самой?! Жить хотелось очень сильно, но увы, если мне улыбнется удача то, даже подстрелив одного из преследователей, в руки второго я попаду живой... И очень быстро пожалею об этом.
Мелькнула даже мыслишка, что не стоило устраивать всю эту беготню со стрельбой, так сказать 'расслабьтесь и получайте удовольствие...'. Но я ее отогнала подальше - может, беглую девчонку и бросили бы на самом деле в карцер... потом, меня здесь знали многие, и наверняка искали друзья, а значит, оставлять в живых никто не собирался - лишний риск.
В общем, все эти соображения автоматом возвращали меня к вопросу применения последнего патрона.
Впрочем, есть еще и стропорез... Сунув руку за спину, выдернула из кармашка ранца лезвие, так и проболтавшееся всю дорогу позади парашюта. В руки лег небольшой нож, формой напоминавший рыбку. От взгляда на волнистое лезвие по коже пробежала дрожь. Про то, чтобы перехватить этим ножиком горло самой себе, или хотя бы вены на кисти, не хотелось даже думать. Представила, как бросаюсь с опасной железякой размером с ладонь на закованного в броню охранника - как рыцарь на дракона, и чуть не начала истерически смеяться.
Но тут затишье кончилось, и пришлось падать за наклоненный ствол, пока "шарики" прошивали ветви над головой, заставляя древесину взрываться картечью щепок от попаданий. Видимо один из нападающих прижимал меня огнем, давая второму возможность подобраться на расстояние броска шоковой гранаты, или что там у них есть. Судя по всему, извечный со времен Шекспира вопрос решили за меня.
Внезапно канонада стихла, и, пересилив себя, я резво вскочила, готовясь поймать на прицел верткую мишень - наверняка стрелять перестали потому, что второй подобрался уже очень близко. Но никого не увидела. Вместо этого почти рядом, из-за поворота, прозвучал хрипловатый голос молодого - он несколько раз окликнул напарника, не стесняясь моего присутствия. Потом все опять стихло. Перенапряженные нервы натянулись струнами, а палец занемел на спусковом крючке - пришлось немалым усилием воли заставить себя расслабить кисть.
Минут пятнадцать прошло в томительном ожидании, а казалось, прошла вечность, потому что за это время ничего не изменилось. Только за поворотом слышалась какая-то невнятная возня и скрип металла с попеременным громким сопением. Что он там, в конце концов, делает? В итоге нервы не выдержали и я, подбадривая себя невоспроизводимым воплем, рванула в атаку 'как на танк', с револьвером в правой и стропорезом в левой руке - пусть второй стреляет, если хочет меня остановить - чем не выход, а я попробую хоть одного достать.
Завернув за поворот, так и застыла - памятником самой себе с вытянутым вперед стволом. Дело в том, что объект, бывший моей мишенью, лежал от меня метрах в семи, причем лицом вниз, а у него на спине, в пол оборота ко мне, восседал Кроха, который сопя, пыхтя и высунув язык пытался вытащить один из своих ножей из горжета (* часть брони защищающей горло и шею) бойца Корпорации. Металл скрипел, на руках и спине перекатывались бугорки мышц, но броня не отпускала лезвие, несмотря на то, что казалось еще миг - и кадавр просто оторвет человеку голову. Впрочем, трупу, а тут двух мнений быть не могло, это уже было совершенно безразлично.
Наконец, это мохнатое чудо повернулось и с легким осуждением посмотрело проникновенными карими глазами на все еще направленный на него револьвер. От красноречивого взгляда мохнатого друга, я смущенно опустила руку, засунула револьвер в кобуру, и зачем-то еще ее застегнула, после чего начала топтаться, не зная куда деть стропорез.
И тут до меня, наконец, дошло - спасена!!!
После чего с совершенно не достойным взрослой женщины писком кинулась на шею спасителю. Не знаю, чего хотела больше, наверно всего сразу - и обнять на радостях, и задушить нафиг, за то, что раньше не появился. Хорошо, хоть режик этот бросить догадалась, а то рвануло б мое счастье куда подальше, на дерево к примеру. А так прыгнул он навстречу и подхватил на руки, да закружил как перышко. Было так приятно погрузить мокрое от слез лицо в мягкую шерстку и вцепиться изо всех сил, отгораживаясь от мира и всех его страхов.
Потом я просто поцеловала моего спасителя в нос, за что получила в ответ фырканье в ухо и была облизана от остатков слез. После чего меня довольно ловко и главное быстро, я бы и сама так не управилась, особенно с шнурками берцев, застегнули и одели. Кроха поставил меня на ноги и вернулся к своему жуткому занятию.
Как ни странно, я совершенно спокойно смотрела, как мой дорогой зверь принялся качать из стороны в сторону засевший клинок и, наконец, получил его в свои лапы. Осмотрел перепачканное в красном лезвие, несколько раз воткнул его в дерн, чтобы очистить, вытер листом лопуха и сунул в один из своих кармашков. Меня настигло понимание, почему понадобилось столько трудов - лезвие метательного ножа имело точно такую же 'пилу' как и мой стропорез, отчего засело в металле намертво. И почему-то я даже не ужаснулась произошедшим - а ведь только что стала соучастником убийства и основной его причиной. Да и сама, скорее всего, кого-то все же убила.