А ты сыну Евпраксинью выбрал потому, что знаешь, что нет за ней ничего, подумал Евпатий про себя. Понимаешь, что если женить сына на невесте из сильного рода, то может так получиться, что после твоей смерти он будет представлять угрозу для двоюродных братьев. Да еще и мне хочешь одного племянника поручить на воспитание, чтобы после тебя никакого кровопролития не случилось. Умно, ничего не скажешь.
– Великий князь, – обратился к Юрию Игоревичу боярин Евпатий, – я ведь приехал еще и для того, чтобы княжича Игоря Ингварьевича к себе забрать, как мы и порешили.
Великий князь кивнул. Так будет лучше. Евпатий – боярин неглупый и племянника дурному учить не станет. Вот пусть и познакомятся, решил Юрий Игоревич.
– Боярин, сейчас княжича приведут к нам. Ты вот что ему привей – любовь к своей стране и к роду. Чтобы он понимал, что мы все одна кровь. Так на роду написано, что брат наследует брату и не надо искать себе уделов в обход старших в роду. Он отрок неглупый и должен понять. Братья его уже князья, и мне радостно, что мы все живем мирно. Но стоит мне умереть, так чует мое сердце – брат на брата пойдет.
Евпатий понимал, что имел в виду великий князь. Кровопролитие по всей Руси уносило жизни самых отважных. Братья спорили с дядьями, и чем больше был спор, тем больше жизней он уносил. Раньше, до великого князя Владимира, не было такого, чтобы кто-то в обход старших в роду становился великим князем. Но Владимир Мономах нарушил этот покон, и с тех пор каждый, в ком течет кровь Рюрика, зрит себя вторым Владимиром и считает, что можно, для блага Отечества, разумеется, взять и выступить против дяди или старшего брата. А как до споров двоюродных или троюродных доходит, то тут и вовсе никаких правил нет.
– Вот годик его поучишь, и я ему удел дам, чтобы править. Ты с ним поедешь и будешь вместе с ним управлять. Спрашивать с вас обоих буду. Ну ты понимаешь, что надо как бы невзначай всему учить. Отроки в наше время пошли дерзкие, не то что мы были. Все хотят наоборот делать, – продолжал великий князь.
Княжичу Игорю было всего десять лет. Паренек, которого привели в палаты, казался каким-то щуплым и даже испуганным. Княжич смотрел на могучего Евпатия Коловрата и видел перед собой огромную скалу. Евпатий хлопнул паренька по спине, да так, что тот чуть было не закашлялся.
– Ну, Игорек, меня зовут Евпатий. Я тебя уму-разуму учить буду. Коли не будешь слушать, что говорю, то вот перед великим князем тебе сказываю, перед твоим дядей, пороть буду нещадно, пока вся дурь не выйдет.
У княжича эти слова вызвали естественную настороженность, а еще больший испуг вызвало то, что великий князь, его любимый дядя, лишь головой кивнул. Мол, пори ты его. Не любит меня дядя, решил княжич Игорь, вот этому медведю в его берлогу и отдает. Не хочет меня видеть и удел давать, видно, не хочет. Для своего сынка бережет. Был бы жив батюшка, он бы такого не позволил.
– Иди, Игорек, коней проверь да смотри, я там подпруги на своем коне ослабил – ты их подтяни.
Игорек с надеждой посмотрел на дядю, который, по его мнению, не должен был позволить так надругаться над кровью великого Рюрика, но дядя лишь предательски рассмеялся.
– Иди, Игорек, теперь тебе Евпатий Львович за отца будет. Сказал – выполняй. Видишь, боярин Евпатий Львович, забаловали мы его. После смерти брата он самым младшим был. Его бы передать мужу на воспитание, а он все с няньками да мамками сидел. Хорошо хоть, мои ратники его начали учить на коне ездить, а то и вовсе был бы не отрок, а дева.
Евпатий и Василиса разговаривают о предстоящей свадьбе
Боярин Евпатий Львович вернулся к себе в терем не один, а вместе с княжичем Игорем. Боярин смотрел на паренька и размышлял, каким князем вырастет этот молодчик. Если не быть к нему строгим, то стоит отметить, что седло коню он подтянул хорошо. Два пальца не просунешь.
– Игорек, – проговорил Евпатий, – коней отведешь за город. Пусть ночью в табуне походят. А после начинай конюшню чистить.
– Боярин Евпатий Львович, а разве мы не станем воинские навыки оттачивать? Про тебя говорят, что ты богатырь, которых свет не видывал, и в битве на реке Калке ты славу снискал! Правда, что ты один восемь басурман посек?
Ух ты, подумал Евпатий, а малец обо мне разузнал. Видно, рассказали ему, кто его ратному искусству учить будет. Знает Игорек и про то, как я на реке Калке стоял насмерть. Не забыли пока на Руси дня этого, и дай Господь, никогда больше такие дни не повторятся. Как это давно было! Кажется, вечность прошла, но стоит только вспомнить – и сердце содрогается. Сколько пало в тот день богатырей и витязей! Никогда до этого Русь не знала таких сокрушительных поражений.