– Пётр, пора тебе определяться. Хочешь – в свой полк новиком возьму?
Жена Авдотья руками всплеснула:
– Да ты что, муженёк? Часто ли ты со своей службой дома бываешь? Не увидел, как едиственный сын вырос. Он уж давно Ефиму Кузьмичу в лавке помогает.
Сын у Фёдора был один, других детей Господь не дал. Впрочем, у Великого князя Василия ещё хуже. Государству наследник нужен. Василий Третий женился на Соломонии Сабуровой, выбрав её из полутора тысяч девиц на выданье. А брак оказался бесплодным. Василий надавил на митрополита, и Собор добился развода с бесплодной женой в 1525 году. А на следующий год венчался с Еленой Глинской, дочерью литовского князя Василия Львовича Глинского, перешедшего со всем кланом Глинских на службу московскому царю. Только через пять лет родился сын, наречённый Иваном, ставший затем Иваном IV Грозным.
– Купцом хочешь стать? – удивился Фёдор.
– По крайней мере, всегда дома будет, при семье, не как ты, седина уже, ранен не раз, а что нажил? – ответила жена.
М-да, в самое больное место угодила. Фёдор до недавнего времени считал самым достойным, мужским делом – ратником быть. На его глазах небольшое Московское княжество превратилось в огромное государство и в первую очередь благодаря войску, таким ратникам, как он. Вот только последний поход в Псков поколебал устои, веру в избранность, в справедливость Великого князя.
Крякнул Фёдор. Получается – права супружница. Ну что же, выбрал сын другую стезю, пусть занимается, он перечить не будет.
– Получается ли? – только и спросил у сына.
– Дедушка Ефим Кузьмич всему учит. Я вроде приказчика у него в лавке.
– А лавка-то где?
– На Сретенке. Дедушка-то уже стар, дело мне передать хочет.
– Похвально.
Вырос парень, дело себе выбрал по душе, и отец ему не пример. Досадно Фёдору. Но, подумавши, выбор сына одобрил. Вот уйдёт он со службы по возрасту или подвинет с поста кто-нибудь из бойких дворян, коих при дворе много появилось, что тогда? Кто кормить будет? Ох, зря у Великого князя в Пскове дачу не попросил. Пусть небольшую, в одну деревеньку, да с холопами. Ежели дела рачительно вести, не то что в убытке, с хорошим достатком будешь. Конечно, дело купеческое тоже рискованное, в один момент прогореть можешь. И такие примеры он знал, так там невезение, случай. Через две избы такой несчастный жил. Купец средней руки, своё судно имел да небольшой соляной промысел за Устюгом. А судно возьми да и на бревно-топляк наткнись. Ко дну пошло, только один кормчий и спасся. И разом всё благосостояние купчины рухнуло. Фёдор в тайничок залез, деньги пересчитал. Негусто за трудную и рискованную жизнь нажил, пятьсот рублей серебром. Хотя как посмотреть. Хорошая корова рубль стоит, верховая лошадь от двух до пяти рублей. К сыну подошёл, о деньгах пока ни словечка.
– А не купить бы тебе свою лавку, сынок?
– Лавку купить можно, да товарами её наполнить надо. Связи налаживать. А лучше помощников иметь надёжных. С подводой на Желтоводскую ярмарку послать. Там купил оптом за рубль, здесь продал за два.
Фёдор приуныл. Лавку купить, товары для торговли, тягловую лошадь с подводой, да помощника нанять.
– А ежели денег дам на открытие своего дела, сколько потребуется?
– Смотря чем торговать.
– Это уж сам решай. Но думаю – хлебом или солью. Без этого русскому человеку никак. Будь ты хоть босяк, а как щи без соли хлебать? Или в деревне сальцо по осени посолить. Ты прикинь, сколько для начала надо?
– Я с дедом посоветуюсь, он в торговле дока.
И в самом деле Фёдор решил в долю войти, будет в старости копейка на кашу.
Как же потом Фёдор мысленно хвалил себя! Сын лавку купил и занялся торговлей мукой и солью. Начали с соли, людей набрали, купили тягловых коней и подводы, а в зиму сани пришлось покупать. Пошло дело, прибыль появилась. И снова наняли людей, купили лошадей и подводы. Из южных областей стали возить пшеницу и рожь, мололи на мельницах и продавали мукой, так выгоднее оказалось. Сын умел считать каждую копейку. Когда в 1515 году из-за неурожая в московских землях начался голод, семейство тягот не почувствовало. И хлеб на столе был, и соль. Цены тогда на зерно и муку взлетели втрое-вчетверо.
Но Фёдор смотрел на успехи сына со стороны и радовался. Стало быть, есть способности у человека. Сам же он тянул ратную лямку.
Государь никак не мог забыть про Смоленск. Отец его, Иван III, не смог у Литвы отбить, так он решил завершить начатое. Смоленск – исконно русский город. И язык русский, и вера православная. Что Иван III, что Василий были собирателями русских земель в одно большое и мощное государство, которому враги не страшны.
Первый поход состоялся в ноябре 1512 года. Продуман был воеводами и начался хорошо. Из Вязьмы, этого пограничного плацдарма, выступило войско во главе с князем И. М. Репней-Оболенским и конюшенным, боярином Челядиным. Им предписывалось взять смоленские посады, далее не задерживаться и поспешить к Орше и Друцку. К Орше выдвигались из Великих Лук полки князей Одоевского и Курбского, а также новгородские и псковские пищальники. Эти передовые отряды должны были пройтись по окрестностям Смоленска, очистить их от вероятных отрядов противника, а потом прикрыть с запада, чтобы Смоленск не смог получить военную поддержку от Сигизмунда. Свою задачу полки выполнили. К тому же, чтобы отвлечь внимание и силы Литвы, из северских земель войско под командованием Василия Шемячича совершило стремительный рейд на Киев и сожгло городские посады.
Великий князь с выступлением основного войска медлил. В октябре крымчаки напали на Рязань и осадили её. Войском татар руководил Бурнаш-Гирей, сын Менгли-Гирея. И было непонятно, куда повернут после Рязани татары. Рязань устояла, татары взяли полон, сожгли городские посады и ушли на юг. Получив об этом известие, 19 декабря московские войска выступили в поход. С войском шёл сам Великий князь Василий, главным воеводой был Даниил Щеня. С Василием ехал его брат, Дмитрий Жилка, этот неудачник и бездарь. В войске, узнав о присутствии Жилки, приуныли, слухи пошли о возможной неудаче.
Полк Фёдора тоже шёл в этом походе. Полки великокняжеские прибыли в Можайск 28 декабря, где к ним присоединились рати из Дмитрова, Волоколамского и Городца. Войско получилось огромным, Василий выглядел довольным, особенно ласкали его взгляд пушки. Как он полагал, были учтены все недочёты предыдущих походов. Даже обоз был велик, и армия не должна была страдать от недоедания. В начале января русское войско подошло к Смоленску, осадило его. Уже на следующий день пушки начали непрерывный обстрел. Калибры у пушек большие, ядра сокрушали могучие дубовые стены, выбивая большие куски дерева. Ратники потирали руки. Ещё несколько дней обстрелов, и стены рухнут. Тогда город не устоит перед штурмом. В полках готовили фашины – связки из хвороста, дабы ими завалить рвы вокруг стен. А утром ратники удивились. За ночь смоляне успели восстановить все повреждения.
Обстрелы из пушек стали ежедневными, и столь же упорно жители восстанавливали повреждённые стены. Воевода смоленский Юрий Глебович старался продержаться до подхода литовской рати, подмоги от Сигизмунда, но она не пришла. Великий князь оказался в трудном положении. Шесть недель его армия безуспешно стояла у города. Припасы провизии таяли, подходил к концу порох для пушек. Уже понятно было всем – и Великому князю, и рядовому ратнику, что город не взять. Тем более в феврале ударили сильные морозы, снегу намело много. Василий принял единственно верное решение – снять осаду и возвратить войско на тёплые квартиры. Армия московского государя двинулась на свою землю. В Вязьме, на литовской границе, был оставлен Большой полк во главе с Даниилом Щеней. Остальные рати в начале марта 1513 года вернулись в Москву. Ратники между собой обвиняли Дмитрия Жилку в неудаче, хотя его вины в нынешнем походе не было.
Через несколько дней после возвращения Великий князь собрал совет. После обсуждения было решено этим же летом вновь двинуться на Смоленск.
Поход состоялся 14 июля. Полки из Москвы двинулись к Вязьме, соединились с Большим полком и направились к Смоленску. Ныне обоз был значительно меньше, не везли сено и зерно для прокорма лошадей. Лето выдалось благополучным, травы стояли обильные, по пояс. Сам Василий до Смоленска не дошёл, остановился в Боровске. Смоленск был окружён, воеводы, как и в зимнем походе, приказали начать обстрел городских стен из пушек. Орудия грохотали целыми днями, пороховой дым затянул позиции русских войск. На этот раз учли ошибки, почти всю тяжёлую артиллерию расположили в одном месте. Ядра крушили дубовые стены, но смоляне за ночь восстанавливали разрушенное. В один из дней наместник смолян решил дать бой. Внезапно открылись ворота, из города начала выезжать конница. Выступления смолян никто не ожидал. В русском войске тревога, суета. Пушки смолкли, их прикрывала сотня всадников и стрелецкий полк Фёдора. Пушкари спешно грузили орудия на подводы. Исход предстоящей атаки смолян непредсказуем, а за утрату пушек государь спросит строго. Фёдор приказал полку строиться в три шеренги, что и было исполнено. Фёдор оборачивался назад с тревогой. Успеют ли русские рати выстроиться в боевой порядок? Войско смоленское тоже теряло время, выстраиваясь для атаки.