Василий Иванович распорядился войти в город с частью войска Даниилу Щене и велел всех людей смоленских к целованию привести. После молебна, совершённого епископом Варсонофием, люди клялись в верности московскому государю и крест на том целовали. Смоленск почти на сто лет стал русским. Позже, в 1522 году, при подписании перемирия, Литва признала принадлежность Смоленска Москве. Город был снова захвачен поляками в период Великой Смуты.
На радостях по взятию Смоленска по возвращении в Москву на месте сбора большой рати перед походом Великий князь основал Новодевичий монастырь.
Почти сразу после сдачи Смоленска Москве присягнули Мстиславль, Кричев и Дубровна. Михаил Львович Глинский, перейдя на сторону Москвы со своим кланом после мятежа 1507–1508 годов, получил на кормление в московских землях два города – Ярославец и Боровск. После взятия Смоленска князь рассчитывал получить город в свой удел, но Василий Иванович отказал. Глинский обиделся. Как так? Он способствовал – выписал наёмников-пушкарей, подговаривал знатных людей города к сдаче, и вдруг отказ? И Глинский предал снова.
После взятия Смоленска Великий князь повелел продолжать военные действия. На Оршу пошёл отряд Михаила Глинского, на Борисов – Михаила Голицы-Булгакова, на Друцк – его брата Дмитрия Булгакова, на Минск – Ивана Челядина. Когда войско Глинского подошло к Днепру, к Михаилу Булгакову прибежал один из доверенных слуг Глинского, сообщил, что Михаил Львович переписывается с Сигизмундом. Михаил с сотней ратников помчался к Глинскому, который уже собрался бежать, бросив своё войско. Михаила Львовича схватили, под сильным конвоем отправили к Смоленску, к Великому князю. Глинский на допросе отпираться не стал, да и бесполезно, при нём нашли письма к Сигизмунду. Князя заковали в железо и отправили в Москву.
Великому князю бы остановить наступление, вернуть отряды Челядина и братьев Булгаковых, ведь Сигизмунд через предателя Глинского узнал о маршрутах, численности отрядов, поставленных им задачах. Василий Иванович совершил ошибку, не отменив своё приказание о походе.
Глинский в темнице оставался долго. В 1526 году Василий Иванович женился во второй раз, на племяннице Михаила Глинского, Елене Васильевне. Молодая княгиня через год смогла выхлопотать у правящего супруга для дяди свободу под поручительство многих бояр и пять тысяч рублей, сумму по тем временам огромную. В 1530 году Михаил уже ходил вое-водой казанским, после смерти Великого князя в 1533 году Глинский вошел в опекунский совет при малолетнем Иване, в котором были оба брата Василия и двадцать бояр. Вдовствующая Великая княгиня сыном не занималась, завела любовную связь с конюшим, боярином Иваном Фёдоровичем Овчиной-Телепнёвым-Оболенским. Михаил Глинский прямо обвинил Елену Васильевну в неподобающем поведении, за что его бросили в тюрьму, где он и умер через год.
Сигизмунд собрал сильное войско, 14 тысяч польской тяжёлой конницы, три тысячи польской пехоты, две с половиной тысячи наёмников и ополчения шестнадцать тысяч. Поляками командовал гетман Ян Свирщевский, наёмниками Войцех Самполиньский, а литовцами Константин Острожский и Ежи Радзивилл. Войско пошло от Минска к Борисову. Сигизмунд надеялся, что Глинский без боя сдаст свой отряд. При поляках множество пушек, наёмники имели аркебузы и пищали, а конница – латные доспехи максимилиановского типа. Воины отрядов русских – Челядина и братьев Булгаковых – были вооружены легко: луки, сабли, шестопёры. Огнестрельного оружия – пушек, пищалей не имели.
Польско-литовское войско 24 августа перешло реку Березину, сбило сторожевой дозор русских на реке Бобр. Гонец из дозора успел предупредить воевод о приближении противника. Русские отошли на левый берег Днепра и встали на реке Крапивне, между Оршей и Дубровно. Константин Острожский стал вести переговоры с русскими воеводами, на другом берегу Днепра стояли московские ополченцы. Между тем поляки немного выше по течению возводили мост через Днепр для переправы артиллерии и конницы. Острожский затягивал переговоры, чтобы поляки успели завершить строительство. В ночь на 8 сентября поляки переправили пушки, пехоту и конницу. Утром Острожский уже выстроил на поле войско в две линии. В первой – конница, во второй – пехота, пушки спрятали в ельнике.
Русское войско выстроилось в три линии. Бой начался атакой полка правой руки под командованием Михаила Булгакова. Атака сначала развивалась удачно, погибли знатные польские паны – Ян Заборовский и барон Слукецкий.
В контратаку пошла тяжёлая польская конница Януша Сверчовского, и атака русских захлебнулась. Челядин смотрел на бой со стороны и Булгакову не помог, старая зависть помешала.
Челядин ввёл в бой основные силы. Литовцы стали отступать, причём преднамеренно, продуманно втягивая русских в узкое место между оврагами и ельником, под пушки. Засада полякам удалась. Множество пушек открыли огонь и расстреляли русских. Избиение русской рати довершила польская тяжёлая конница. Уцелевшие русские полки обратились в бегство, но значительная их часть оказалась прижата к берегу Крапивны, где понесла огромные потери. В плен попали 611 человек только знатных людей – бояр, детей боярских. В их числе И. Челядин, Булгаков-Голица, Пронский, И. С. Семитно-Ярославец, Сивиндук-мурза, Борис и Пётр Ромодановские, К. Д. Засекин, Пётр и Семён Путяшичи, Борис и Иван Стародубские, Данила Басманов, И. Колычев, многие другие. Счёт пленных простых ратников шёл на тысячи.
Василий Иванович пленных на произвол судьбы не бросил. С 1522 по 1538 год через послов вёл переговоры с Сигизмундом по обмену «всех на всех», поскольку после литовских походов у русских было много пленных. Сигизмунд отказался. И только в 1552 году удалось обменять тех, кто дожил. Вернулись немногие. Например, Булгаков-Голица провёл в темнице 38 лет, не сломился, вернулся стариком. Приняв схиму, последние годы жизни провёл в Троице-Сергиевом монастыре, где умер 6 августа 1554 года.
Когда к Великому князю под Смоленск добрались первые ратники из разбитых под Оршей отрядов и сообщили о полном разгроме 12-тысячной русской рати, в войске случилось уныние. Многие воины имели в разгромленном отряде родственников и знакомых. Да и что сказать, польско-литовское войско превосходило отряд Челядина – Булгакова в три раза и имело пушки.
После совета с воеводами Василий Иванович решил открытого боя в чистом поле не принимать. Он с основным войском и Даниилом Щеней вернулся в Москву, оставив в Смоленске сильный гарнизон во главе с Василием Шуйским. Городу был оставлен запас продовольствия, пушки и огненный припас. Узнав о поражении русских под Оршей, вновь перекинулись к Литве Кричев, Мстиславль и Дубровно.
Полк Фёдора в Москву не вернулся. Великий князь распорядился остаться в Смоленске. Предвидя осаду города польско-литовским войском, горожане укрепляли стены, делали запасы провизии. И поляки с литовцами не заставили себя долго ждать. Буквально через неделю после ухода московской рати объявились под стенами.
Горожане и ратники уже успели отремонтировать стены, разрушенные местами пушками московского войска. Когда появились под стенами поляки и литовцы, штурмовать не стали сразу. Подьезжая к стенам, кричали:
– Сдайтесь на милось Жигмунта!
Поляки называли Сигизмунда по-своему, по-польски.
– Откройте ворота! Мы возьмём в плен русских ратников, а жителям король дарует своё благословение и милость!
Василий Иванович после сдачи Смоленска тоже явил милость. Боярам подарил богатые собольи и бобровые шубы, никого не казнил, не урезал в правах. Горожанам раздали деньги, отрезы тканей. С боярами и знатными людьми подарки царские сыграли злую шутку, натолкнули на крамольные мысли. Коли русский царь после сдачи города отнёсся благосклонно, то и недавний властитель города не накажет, не обидит. Того же мнения придерживался епископ Варсонофий, фактически идейный вдохновитель заговора.