— Нет, неправильным. Во-первых, это безумно дорого. А во-вторых, если я вооружу таким оружием полк, то после первой же стычки оно может попасть к противнику. И через полгода такие же батальоны будут у немцев, австрийцев, русских, шведов. Изменится вся картина на поле боя. Командующий не сможет занять удобное место под наблюдательный пункт. Сразу же на него обрушится град пуль. Полки и батальоны станут ходить в атаку без командиров, их будут отстреливать прицельно, как это делал ты под Ульмом.
Там, под Ульмом, капитан в очередной раз убедился в прозорливости императора, который не жалел сил на создание специального отряда. Он приказал занять позицию в ста пятидесяти шагах позади егерского полка. Между полком и отрядом Каранелли стоял батальон Старой гвардии, которым на этот раз командовал адъютант-майор Перментье, тот самый порученец Наполеона, с которым капитан соревновался в стрельбе.
Окруженные австрийцы двинулись в прорыв на позицию егерского полка. Под барабанный бой, сомкнутым строем резервная дивизия шла вниз по длинному пологому склону, и трудно было представить, как полк сможет устоять.
Каранелли открыл огонь с семисот шагов. Он и два лейтенанта, мало уступающие капитану в точности стрельбы, стреляли в очень высоком темпе, потому что на каждого приходилось по три штуцера, которые сразу после выстрела солдаты меняли на заряженный. Команда работала очень слаженно, стрелкам не приходилось ждать. Цели — офицеры, знаменосцы. К моменту, когда австрийцы бросились в штыковую, дивизией командовали капитаны. Егеря стояли насмерть. Может быть, наличие Старой гвардии за спиной придавало силы?
Команда Каранелли успела расстрелять почти все заряды, когда адъютант-майор рысью подъехал к отряду.
— Немедленно уходите, капитан!
— Вы же остаетесь?
— Мы здесь, чтобы обеспечить ваш отход.
— А разве не для того, чтобы помочь егерям? Вы не будете им помогать?
— Нет! До тех пор, пока вы здесь, у нас связаны руки. Уходите.
Несколько групп австрийцев прорвались сквозь оборону егерей, но позже были уничтожены или взяты в плен французскими кирасирами, подоспевшими к месту схватки. На короткое время маленькая команда Каранелли, оказалась между двумя неприятельскими отрядами. Капитан отступил к озеру, занял оборону и начал топить штуцеры и прицелы, предварительно разбирая их. Приказ — на то и приказ, чтобы его выполнять беспрекословно. К тому моменту, когда подоспели кирасиры, детали шести штуцеров уже валялись на дне небольшого, но глубокого озера. Отряд потерял восьмерых солдат. Но главное, в живых остались офицеры — Анри Фико и Доминик Левуазье. И двое солдат: Николя Сен-Триор, вольтижер из первого набора, и его брат, Люка.
Сейчас император вспомнил о том первом боевом применении нового оружия. Капитан решил, что настало время возразить.
— Простите, ваше величество, но артиллерийские снаряды летят даже дальше, чем пули из дальнобойных штуцеров.
— Выкатывать на позиции орудия намного сложнее. Просто несоизмеримо сложнее. Так далеко картечь не улетит. Нет, Луи! Изменится сама тактика боя, стратегические построения войск. Изменятся сами армии. И еще неизвестно, кто сможет лучше этим воспользоваться. Так зачем Франции революция в военном искусстве? Ее армия самая сильная в мире. Такие резкие изменения дадут шанс слабым. А того, что есть, сейчас у нас вполне достаточно, чтобы оставить наших врагов без лучших командиров. Самое главное — сохранить в секрете наши достижения!
Бонапарт немного помолчал, будто собирался с мыслями.
— С завтрашнего дня в армии будет сформирована специальная рота снабжения штаба Великой армии и Императорской гвардии. Та, о которой мы говорили. Командовать будет хорошо известный тебе Перментье. Ты можешь первым его поздравить, тем более что будешь назначен к нему заместителем.
Каранелли даже бровью не повел, внимательно слушая. Он уже догадался, куда клонит император.
— На самом деле ваши обязанности поделятся так: ты будешь заниматься теми же делами, что и прежде, он прикрывать тебя. Решать все хозяйственные вопросы, обеспечить надежную охрану от любопытных глаз. Кроме того, он действительно будет заниматься некоторыми вопросами снабжения, чтобы деятельность роты не показалась слишком странной.
Император поднялся с кресла, прошелся по комнате и остановился около камина. Потом повернулся к вскочившему капитану.
— Главным, разумеется, будешь ты. Твои просьбы станут равносильны приказу. Но никогда и нигде нельзя прилюдно показывать, что майор подчиняется тебе. Это понятно?
— Да, ваше величество. А не трудно ему будет? Он показался мне человеком гордым. А тут вдруг беспрекословно подчиняться младшему по званию…